Забота Огуз-хана*** о народе,

Пророчества о будущем туркмен,

О чистоте и стойкости природы,

О неизбежности потерь и перемен.

Так будь, туркмен, достоин Огуз Хана,

Таланта Низами, любви Фраги,

Своей любви и звёзд Туркменистана!

Не замедляй в прекрасное шаги!

_________

*Или «халяль». В переводе с арабского – разрешённый, разрешённое:

всё то, что разрешено и допустимо в исламе.

**В исламе первый из пяти великих пророков (наби) и посланников (расуль), посланных Аллахом к людям. Тождественен библейскому.

***Также Огуз-каган – древний родоначальник туркмен и других тюркских народов огузского происхождения, также герой-прародитель тюркских племён неогузского происхождения. С XIX века обычно используется как чисто литературный персонаж.

БУДЬТЕ МОЛОДЫ!

Опять с тобою мы сбежали

От городов к стихам и далям,

И этот простенький мотив

Сопровождал на всём пути.

Там нас встречали, награждали

Надежды солнечной лучами,

И лица были, как цветы,

Под чистым небом доброты.

Там дым костра и запах каши,

Сердца сроднившиеся наши,

И бриллианты на траве,

И дали в снежной синеве.

Зари в полнеба трепетанье,

Гитары тихое признанье,

И лунный блеск, и тёмный бор,

И силуэты синих гор.

Поднимались песни-голуби

Тихим звоном родника,

Разлетались во все стороны…

Будьте молоды всегда!

БУЙНАЯ СИЛА

Налетела вдруг буря на скалы.

Зашуршали пожухлые травы.

Загремели грома. Засверкали

Отражения в окнах с цветами,

Заспешили ручьи по дорогам.

Задрожали листвою деревья,

И прогнулись под тяжестью влаги. –

Это буря справляет веселье!

Её власть, её буйная сила,

Её смех и рычанье страшили.

Загрустили дома, торопливо

Свои окна слезами умыли.

Только мне грохот бури не страшен!

Сердце бьётся какой-то отвагой…

Солнце вспыхнуло, всё осветило.

Воздух был переполненный влагой.

Ничего не осталось от бури!

Разлетелись строптивые ветры,

И опять – наши серые будни,

Чьи-то дебиты, кредиты, сметы…

БУКВАРЬ

Едва война ушла за город,

Холщовых сумок нам нашили.

Мы утром в школу поспешили,

Перешагнув войну и голод.

На целый класс – один букварь!

Он, словно солнце, был для нас!

И сорок пар голодных глаз

Через беду глядело вдаль…

БУКЕТ ПУСТЫНИ

Я больше не приду к вам на поклон!

Моей вы дерзости дивитесь?

Пусть злоба жгучая открытия сего

Разбудит вас, скорей проснитесь!

Напрасно простирала руку к вам:

Мне там, казалось, брезжит свет,

Но я нашла лишь тьмы привет

И равнодушие к моим стихам.

Я долго шла пустыней жаркой.

Свои мне песни ветер пел,

И из-под ног песок сыпучий

Пустой породой уходил.

Что я могла найти в пустыне

Среди барханов и песков,

Где строки, как цветы живые,

Зачахнут даже без оков?!

Я собрала букет нетленный,

В нём ярких красок не отнять!

Пусть аромат его весенний

Всех будет вечно опьянять.

Но я в букет благоуханный

Вложу шиповника цветок,

Пусть злобный, для себя нежданно

Получит жизненный урок.

БУНИНСКИЙ НИЩИЙ*

Ты куда спешишь, тропиночка? –

В детство горькое твоё,

Сиротиночка-слезиночка,

Горе горькое моё…

Ужин был из камсы** и макухи…

За окном подозрительный звук…

Моего обострённого слуха

Вдруг коснулся настойчивый стук,

Захихикало эхо в простенках,

Где-то щёлкнула пуля в стволе…

Волос дыбом, ослабли коленки.

Забренчала посуда в столе. –

Это Бунинский нищий в окошко,

Словно гнались за ним, так стучал,

Что упала голодная ложка,

Задрожала, угасла свеча.

Горло сжала какая-то сила,

Страшный гром моё сердце пронзил.

Всё же страх пересилив, спросила:

– Эй, старик, ты зачем приходил?

– За тобою, моё невезенье!

За тобой, безымянная боль!

Не пора ли порвать со смиреньем

И забыть эту рабскую роль?!

Мы пойдём по дорогам России,

Где развеян метелью мой прах,

Где туманы росой оросили

Твой невинный, ребяческий страх…

И увёл меня призрак с собою…