Тело Провина занесли в комнату начальника караула, положили на кровать. Какое-то время Саморов сидел в кресле, растирая виски кулаками. Солдаты толпились рядом. И тут капитан словно очнулся.

– Чего уставились? – рявкнул он на мявшихся у двери подчиненных. – Караул, в ружье!

Никто не шелохнулся.

– Ну, чё стоите? – закричал он что было сил. – Команда «В ружье!» была…

В караулке начался переполох. Каждый вдруг осознал опасность и серьезность ситуации. Завыла сирена открытой оружейной пирамиды. Солдаты хватали автоматы, бронежилеты, каски. Вскоре все стояли посреди комнаты бодрствующей смены и, перешептываясь, ждали распоряжений. Саморов все еще сидел у тела своего помощника, с отвращением рассматривая кровавое месиво на шее Провина. Казалось, что горло тому не перерезали, а буквально вырвали… Наконец капитан встал, вышел в комнату бодрствующей смены, окинул строй долгим взглядом и хрипло повелел:

– Ножи к осмотру!

Все вынули из ножен штык-ножи. Начкар внимательно осмотрел каждый.

– Товарищ капитан, вы думаете, что это мы его… Ну… это… – спросил Агеев и провел пальцем по горлу.

Суровый взгляд капитана скользнул по лицам и уперся в пол.

– У нас с Жекой, конечно, далеко не гладкие были отношения, вы об этом знаете. Но чтобы так… – сказал Агеев и добавил: – К тому же Волкова на посту тоже кто-то…

– Да ни хрена я не думаю! – рявкнул капитан.

Он подошел к дверному проему, постоял какое-то время, упершись лбом в косяк.

– Провин… Волков… – пробормотал он.

Саморов взглянул на тело сержанта, стукнул кулаком по стене, словно решился, и пошел к пульту связи. Заметно дрожащей рукой снял трубку. Но вместо гудка в трубке была тишина.

– А, черт! – взревел капитан, швырнув трубку на пульт. С частью связи не было. Пальцы начкара заскользили по тумблерам. Молчание. С постами связи тоже нет! Капитан яростно ударил кулаком по теперь бесполезному пульту и крикнул: – Караул, становись!

Он прошелся вдоль строя, вглядываясь в растерянные лица.

– Агеев, Шурович, Трошников, Роганин… Четверо! Кого нет?

– Бабин и Драпко на постах. Гриненко там же вместо Волкова. Сычев на собачке. – Агеев окинул взглядом строй. – Стоп, а где Саня?

– Так, ну и где Рыбалкин? – тихо спросил капитан.

Все лишь пожимали плечами.

– С тех пор как мы вернулись с поста, я его не видел, – ответил разводящий.

– Кто-нибудь знает, он вообще заходил в караулку?

Тишина.

– Шурович, сбегай на собачку, спроси.

Тот умчался, а вернувшись, сообщил:

– Сычев сказал, что Рыбалкин в караулку не заходил. Говорит, видел, как тот в лес пошел.

– Черт все дери!

Капитан какое-то время помолчал.

– В общем, так, – наконец сказал он. – Всем занять оборону в караульном помещении до дальнейших указаний. Позиции покидать лишь с моего личного разрешения. Ясно? По местам!

Солдаты поспешно рассыпались по караулке.

– Агеев! – позвал капитан.

– Я!

– Бери с собой Роганина и дуйте на усиление постов.

– Есть!

Те побежали к выходу.

– Погодите! – остановил их капитан.

Он зашел в свою комнату, открыл сейф и протянул разводящему патроны и несколько гранат:

– Держите!

Роганин с Агеевым переглянулись. По инструкции этот сейф положено было открывать лишь в особых случаях, и за пять лет караулов это произошло впервые.

– Ну, давайте. Удачи, – сказал капитан.

Когда они скрылись за дверьми, Саморов опустился в кресло у пульта связи. Смахнул со лба холодный пот.

– Думаешь, кто-то из наших Жеку прирезал? – перешептывались сидящие под окнами Трошников с Шуровичем.

– Да фиг знает… А Волкова тогда кто?

– Может, правда нападение?

Саморов приподнял трубку на пульте – тишина. Снова уронил ее. Связи нет!