Через некоторое время оттуда раздался хрипловатый возглас радости и не вполне литературный текст. Оставляем только литературный:

– Ушла тварррюга! Эй! Лю—у—ди! Дети, Оля, Даша, Толик, отбой! Всё! Размораживаемся: молнии в доме нет.

– Как нет? Где нет?

– Нет, как не было. Сбежала тварь!

Оказывается, шар нашел приоткрытую дверь на южной галерее и покинул дом на пару со сквозняком.

– Свистать всех наверх! – заорал благим матросским матом Михейша. – Стройся!

– Мишка, брателла, где твой пишталет? У меня три штальных пиштона ошталось!

– Стрелять в шар собрался?

– Толька, дурень ты, не вздумай! Разорвет напрочь! По пуле ток пойдет и каюк тебе. И нам всем.

Полетели наверх, сшибая друг друга со ступеней. Огляделись. Проверили соломенные качалки, цветы в кадках. Целые! И шторы целые и стекла. Выперли на воздух. Посмотрели прижженную в середке дверь.

– И как только в такую щелочку проскочила? – удивляется бабушка.

– Сплющилась тарелкой, – предположила Оля—Кузнечик.

– Он мягкий, я видела, – это Оля.

– У—у—у, тварь! – присвистнул Михейша, поднеся палец к краю двери, – горячая подлюка. Еще чуть бы и пожар!

– Тваррр! – радуется Анатолий возможности ругаться, – пожар? Ух ты! А где дым? Где дым?

– Ура!

– Победа!

– Мы выиграли войну… то есть игру, – сказала Ленка, – с кого—то причитается.

– Нам баба Авдоша тортик спечет, – догадалась Оля.

– Я хочу с черемухой, – пожелала Оля—Кузнечик.

– Мяу!

– А вот и наша… кошка, – заметила Ленка.

Кошка Манька выкатила откуда—то из под дивана, распрямилась, взъерошенно выгнула спину и еще раз недовольно мявкнула.

Котенок Шишок взялся неведомо откуда. Взвыл, пахнул гарью, пронесся, опрокинув цветочный горшок, и покатил по ступеням. Обрызгал лестницу навозной жижей.

– Что же он съел такого? – удивляются дети.

– Все самое интересное проспала, дурила! – пропел паяцем Михейша и собрался шутливо пнуть бедное животное женской полонаправленности в мягкие ее, бабьего рода, множественного числа ребра.

Кто—то гладит Маню: «Ма—а—ня, Ма—а—ня—а. Маленькая киса. Ну, и где Маня была? Прошляпила молнию?

Все засмеялись.

– С ее шкуры искры сыплют, – заметил Анатолий.

– Не трогай, ёпом шибанет!

Анатолий отдернул руку.

Опять рассмеялись.

– Бросьте ее мучить, Она и так со страху чуть не обоссалась.

– Михейша, при детях—то…!

– Чего такого необычного сказал?

– Я вам на радостях три разных тортика спеку, – решительно и бесповоротно пообещала баба Авдоша.

– И сверху еще один черемуховый, – озаботилась Оля за Олю—Кузнечика… первый черемуховый она определила себе. – И пирожок с яблоками, – это к утрешнему чаю.

Авдотья Никифоровна, грамотная в подобных природных явлениях, после шаровой оказией сначала успокоила всех, а потом, будто в школе, подробно разжевала детям свойства электрического пузыря. Вспомнила несколько случаев из жизни и один натурально школьный пример. Попутно сокрушаясь, поведала – отчего с ней и с детьми произошла такая великая оплошка.

– Заигралась я с вами, вы такие чудесные детки, а мне так нельзя. Я должна за вас отвечать.

– За всех?

– Конечно за всех.

– И за хороших и за плохих?

– А кто из вас плохой, ну—ка сознавайтесь! Есть плохие?

– Мы никому не расскажем!

– Все хароршие, – закричала Даша, – я самая—самая хароршая.

– И я! Я как моряк, ничего не испугался, – рассудил Анатолий, – а вы орали как…

– Как кто?

– Как дед Пихто!

– Кхы! – сказала Лена, – как дед Пихто. Кто—нибудь его слышал? Видел? Ну и вот. Все орали просто как оглашенные и напуганные люди. А потом замолкли…

– Благодаря бабе Авдоше, – стала подлизываться Оля—Кузнечик, – она вовремя смекнула как себя вести.

– Да уж, сообразила. Нашли, кого хвалить. Я самая последняя…