***

Пробежка и чашка утреннего кофе, помимо душа на ночь, были его самыми верными привычками. Вынув наушники, Пашка сел за маленький столик первого попавшегося ему по дороге кафе. «Ну здравствуй, день», – сказал он вслух и стал ждать, когда подойдет официант.

«Чашку американо, пожалуйста. – сказал он, улыбаясь. – Воздух-то какой сладкий!».

Он вытянул уставшие ноги и подставил лицо солнцу.

«А вредная здесь что делает?», – подумал он, увидев Ксюшу, и его подбородок непроизвольно поднялся, а лицо окрасилось негодующими оттенками.

«А вот и твоя истинная натура, – сказала про себя Ксюша, заметив вчерашнего спасителя обуви, – губы уточкой еще сложи для полного соответствия образу».

«Ей очень идет это простое белое платье. Идет ее карим глазам и длинным черным густым волосам, – продолжал мысль Пашка, смотря на нее через солнцезащитные очки. – На лице ни грамма косметики. И она красивая. Какой-то естественной нетронутой красотой».

Женщины рядом с ним были совсем другими.

«Брендовые обувь, часы, футболка, гусь напыщенный, – оценивала его Ксюша, – повелитель жизни, родившейся с золотой ложкой», – она злилась, потому что не могла не смотреть на него. Он был чертовски красивым.

Пашку бесил ее взгляд. Презрительный взгляд. И он не выдержал:

– Я вас чем-то обидел? Почему вы так смотрите на меня?

Ее лицо вспыхнуло. Что она могла ему сказать? Что такие, как он, ее раздражают?

– Да нет. Не обидели. Я даже хотела извиниться за то, что такая смертная и простая, как я, посмела сесть в зоне вашей видимости.

Пашку будто неожиданно огрели по голове. Он был обескуражен.

– Я вас не понимаю.

– Вот и хорошо. Нам, таким разным, и не стоит начинать это делать.

– Что делать? – мозг будто отказался думать совсем, и Пашка осознавал, что выглядит, как идиот.

– Понимать друг друга, – Ксюша выпила американо залпом и встала со стула. Рот горел, потому что кофе был горячим. Но она не собиралась показывать, что ей больно, этому… Положив купюру на стол, Ксюша хотела уйти, но подошедший официант протянул ей розу и, молчаливо улыбнувшись, сделал то же самое для брендового и напыщенного.

– Amor…, – продолжая улыбаться еще некоторое время, он смотрел на них по очереди, а потом тихо исчез внутри кафе.

Ксюша, склонив голову, недоуменно наблюдала за происходящим.

– Любовь? Какая еще любовь? С ним? Да никогда!, – она развернулась и побежала, пытыясь скрыть полыхающие щеки.

Пашка еще какое-то время вертел розу в руках, потом положил ее на столик и стал медленно, закрыв глаза, смаковать кофе.

«Любовь?! – шепотом произнес он, сложив пальцы рук домиком, прикусив нижнюю губу и смотря куда-то вдаль, – с ней? – вновь подошедший официант кивнул ему головой, будто понял, что он, Пашка, сказал, – да никогда!», – и, поднявшись, он побежал к отелю.

***

Ксюша практически залетела в номер, прислонилась спиной к стене, пытаясь привести мысли и дыхание в порядок.

«Да что такое? – спросила она себя, – Что с тобой такое?»

Ее отец ушел от них с мамой три года назад. Влюбился в молодую и ушел. Вот так. Просто. Будто всех этих 20 с лишним лет рядом с ее матерью не было. Будто с помощью волшебной стиралки они испарились.

Тогда, три года назад, Ксюшины жизненные ориентиры сбились. Она не понимала, во что теперь верить и как доверять мужчинам.

Долгие месяцы ее мама проплакала у себя в комнате. А Ксюша не выходила из дома по вечерам, боясь, что с ней что-нибудь случится.

И пока ее сокурсники влюблялись, ссорились и мирились, ходили на мероприятия и тусовки, она училась и запоем читала. Будто там, в книгах, мир был понятнее. А поэтому там ей было комфортнее.