Он вышел и скоро вернулся с небольшой табуреткой и маленьким полотенцем.

– Зачем же портить полотенце? – на сей раз смущенно произнес Бровиков. – Его же потом не отстираешь, хотя я заплачу.

– Ничего страшного, – улыбнулся Гамаль. – В Египте хорошая тканевая промышленность.

Андрей хотел его поправить, мол, не тканевая, а текстильная промышленность, но не стал, а спросил:

– Гамаль, как ты думаешь, я имею шанс найти здесь хоть какую-нибудь работу?

– А у тебя какая профессия?

– Увы, я – солдат. Умею стрелять, прыгать с парашютом, – улыбнулся и добавил: – Кричать «ура!».

– А машину водить умеешь?

– Конечно, но с одной ногой…

Гамаль не дал ему договорить:

– Ничего страшного, сейчас машины с автоматической коробкой передач, а там достаточно одной ноги. А гражданской специальности у тебя никакой нет? Скажем, техник, переводчик, мастер, прораб?

– К сожалению, нет.

– Знаешь, у нас в Каире есть неофициальный международный рынок труда. Туда приезжают купцы со всей Африки, а также прибывшие в нашу страну и египтяне, которые хотят найти работу в какой-нибудь стране континента.

Увидев, что Бровиков закончил возиться с водой, Гамаль помог ему сесть на кровать:

– Давай я перевяжу тебе рану, – предложил он.

– А ты умеешь?

– У нас на стройке всякое бывало, приходилось до прибытия врачей оказывать первую медицинскую помощь раненым. Операции, конечно, делать не приходилось, а вот перевязывать раны, в том числе переломы, доводилось.

Пока Андрей натягивал на себя штаны, Гамаль вылил в унитаз воду, сполоснул под душем таз, налил в него холодную воду, отсыпал немного марганцовки, добавил холодной воды и предложил:

– Давай свою руку!

Андрей молча протянул ее. Гамаль поставил принесенную табуретку прямо на кровать и положил на нее руку Андрея. Действовал он довольно умело, снял бинт, а отрывать тампон от раны не стал. Потрогал воду – не горячо – и сунул раненую часть в тазик:

– Сейчас повязка отстанет от раны, и обойдемся без боли.

– Хорошо придумал. Честно говоря, я уже извелся от этих болей и в ноге, и в руке. Как считаешь, может ли кто-либо дать мне работу? Есть же и другие занятия: сторож, секретарь, наблюдатель, контролер – мало ли кто. И мне бы заказать настоящий протез. В этом ходить без боли невозможно.

Вскоре Гамаль закончил обработку раны на руке и перевязал ее:

– Ну вот, на сегодня хватит. Ложись, отдыхай, завтра будем думать. Тебе сейчас слуга принесет чай. Спокойной ночи.

Минут через пять появился парень и поставил на стоящую у кровати маленькую табуретку поднос, где красовались большой фарфоровый чайник, чашка, сахарница. Парень забрал тазик, кувшин, что-то пробормотал и вышел.

Андрей с удовольствием выпил несколько чашек чая, разделся и окунулся в сладкий, безмятежный сон.

На следующий день Бровиков проснулся и сразу же почувствовал, что ему легче. Даже отсутствия ноги не чувствовал, правда, именно в том месте, где должна была быть голень и стопа, очень зудело. Его рука потянулась почесать. Андрей буквально отдернул ее: чесать было нечего – там пустота.

Часов у него не было, но шум изредка проходивших мимо отеля грузовиков, крики ишаков и солнце, взошедшее достаточно высоко, свидетельствовали, что пора вставать. Он не торопясь оделся, прошел к душу, умылся. Решил пока не беспокоить хозяев, а разобраться с деньгами и подготовить оплату за сутки. Среди сдачи, которую он получил в киоске в аэропорту, были пятьдесят четыре доллара, остальное – египетские деньги. Андрей отложил три доллара, решив заплатить за сутки не полтора доллара, а побольше. Ведь ему оказали заботу и внимание.