- Ага, успокаивай себя, - хмыкнув, отозвался Лёнька и отправился внутрь шкафа – проверять, где его вещи. – Ты ж глянь, он все мои рубашки куда-то дел!

- Ясно куда – на помойку, где им самое место, - ответила я, направляясь к своему комоду, который я прикупила с рук всё у той же повзрослевшей девочки-подростка, которая явно в детстве любила нежно-розовый цвет.

Сунула голову в комод и осмотрелась, привыкая к странным ощущениям. Необычно так… В комоде оказалось темно, но хорошо, что направляющие были так плохо отрегулированы, что ящики прилегали к корпусу неплотно, оставались щели. Так что рассмотреть вещи я могла лишь через узкую полосу света, но и этого хватило, чтобы узнать их. Кроме того, почувствовала аромат своего ополаскивателя для белья. Хотя, наверняка, Саша пользовался им и сам, не пропадать же недавно початой упаковки.

Кажется, с тем, что мы многое утратили, у нас обострился слух и обоняние… И прикасаться к чужой коже мне никогда не было столь приятно, как сегодня к Саше… Это дело в нём или всё же в обострившихся ощущениях?

- А мои – не выбросил, - гордо заметила я, обращаясь к Лёньке, который продолжал обшаривать комнату с самым деловым видом. Словно его вещи ему могли ещё понадобиться, и словно он сейчас мог хоть что-то предпринять ради их спасения.

- Вот гад, - выдохнул Лёнька, не обнаружив на своём законном месте гитару.

Да, мой друг умел играть. Но не стоит думать, что это круто и ошибаться, как это делал он. Игра на гитаре от Лёньки – это то, что навсегда может изменить мнение об этом навыке. У меня вот давно изменило, так что теперь, если кто-то из девчонок говорил томно о каком-то красавчике «а ещё он на гитаре играет», я сразу вспоминала Лёню, и мне переставало казаться, что музыкальный инструмент – это спутник романтичного героя. Иногда это спутник редкостного зануды.

- Да ладно тебе, - решив проявить участие, подошла я к другу и положила руку ему на плечо. – сам бы тоже весь хлам повыбросил, если б заселился в квартиру, откуда прежние жильцы ничего не вывезли.

Лёнька вздохнул, выпуская с этим вздохом всю обиду и злость. И, отпустив всё это, стал прислушиваться к разговору на кухне. Пока мы обшаривали комнату, разговор перестал быть тихим, Саша перешёл на повышенные тона, и теперь можно было даже не соваться через стену, чтобы всё прекрасно расслышать.

4. 4

Подслушивать, конечно, нехорошо, но сейчас  идеально подходила фраза "мы тут случайно подслушали". Хотя, не совсем случайно, но...

- Я скоро буду, Маш… - услышали мы голос Саши. – Правда. Сейчас дела доделаю, и приеду. Да нет у меня никого, говорю же! Да просто проспал! Ну какая баба, Маш? Ты ж меня знаешь, я не такой…

Лёнька посмотрел на меня победоносным взглядом: мол, съела, это его девушка!

Но я не подала виду, что расстроилась и ответила, мечтательно глядя в сторону, откуда доносился голос:

- Видишь, - назидательный тон мне удался, как никогда. – Он – не такой… И вообще: удивляться тут нечему: у всех классных парней есть девушки.

- Это точно, - подтвердил Лёня. – У меня – тоже есть, хоть и строптивая… пока что…

Я закатила глаза. Вот ведь пристал!

- Не твоя я девушка и никогда ей не буду, пойми ты уже! – зло топнула ногой. – И нечего было Саше говорить так! Что он теперь подумает?

- Что ты не свободна, - ответил Лёня: с логикой у него порой было всё даже нормально. – Как и он.

- О, спасибо, кэп! – я состроила ему рожицу. – Давай уже, думай о важном: этот парень жив и он нас видит!

- Ну и что с того? – Лёня уселся на пол и уставился на меня снизу вверх. – Ну да, он видит нас, но что нам от этого? Чем это может нам помочь?