Саша рассмеялся, глядя на меня.

- О розовом слоне? – переспросил он, пересаживаясь ближе и приобнимая меня за плечи: видок у меня, кажется, был затравленный, напуганный, но милый. – Дарин, у меня для тебя плохие новости: я слышу твои осознанные мысли… Теперь понимаю смысл выражения «громко думать». Это сейчас про тебя. Ты громко думаешь.

Я смутилась и постаралась хотя бы думать потише, раз совсем не думать оказалось теперь невозможно. Смысл выражения начала понимать и я: есть мысли чёткие, а есть не сформированные в слова. Видимо, когда я нервничаю, чёткие мысли Саша слышит…

- Но почему? – робко поинтересовалась я, молясь, чтобы Саша слышал лишь обрывки, а не все мои внутренние неясные монологи.

Он задумался, а потом обнял меня уже уверенно и крепко, прижимая к своей груди. Я растерялась окончательно, не понимая его, но одновременно чувствуя, что эти тёплые объятия необходимы нам обоим: одиноким и потерянным людям, случайно встретившимся, но не принадлежащим одному миру.

- Думаю, потому что у тебя сейчас нет тела. – Вздохнув, сказал Саша, произнося это таким тоном, словно слова его могли меня огорчить и окончательно расстроить. -  Обычно то, что произносишь – это голос, то есть, физическое явление. А мысли – то, чего услышать не возможно, потому что это почти мистическая способность… Ну, лично для меня, по крайней мере, я ж не биолог и не шарю во всяких там нейронных связях и прочем… В общем, по сути, то что я слышу сейчас твой голос – это то же самое, что слышать твои мысли… Видимо, поэтому грань между тем, что ты думаешь и тем, что произносишь, стала размыта…

- Стала… размыта? – переспросила я. – То есть… я… исчезаю? – осторожно спросила, чуть отстраняясь и заглядывая в зелёные глаза.

Саша нервно сглотнул, честно ответив:

- Я не знаю…

Он мог оказаться прав! И, раз раньше он не слышал моих мыслей, а теперь слышит, то что-то меняется, и дело, скорее всего, плохо…

Я прикрыла лицо ладонями, пытаясь справиться с чувствами. Нет, я совершенно не готова сейчас уходить! Мне ещё нужно пересилить себя и в последний раз навестить родных, а потом помочь Саше разобраться с его Машей!

- Дарин… - Майский ласково погладил меня по волосам. – Мне почему-то кажется, что всё будет хорошо. Боюсь, я не могу ничего обещать и не хочу обнадёживать, но… я буду рядом. Ты всегда можешь прийти ко мне: сюда или куда угодно…

Он подался назад, укладываясь спиной на кровать и увлекая меня за собой. Я замерла, оказавшись на нём, и, вспомнив, что я весома, сползла в бок, но не удержалась и положила голову парню на плечо, а руку на часто вздымающуюся грудь.

Мы оба нервничали, но, когда я подняла взгляд и встретилась с его глазами, то увидела в них столько тепла и нежности, что мигом ощутила, что всё правильно.

Наверняка, это считалось изменой Маше, потому что, даже при том, что ничего не было в привычном понимании, было нечто большее, что мы оба сейчас чувствовали и боялись спугнуть.

- Доброй ночи, Дарина, - прошептал мне на ухо Саша, и я отозвалась:

- Доброй ночи…

Спать не хотелось. Призракам это было совершенно не нужно, но, чтобы скоротать время, можно было и попробовать...

Было так страшно засыпать, ведь я вполне могла не проснуться здесь с Майским или и вовсе не проснуться нигде… Но тепло его тела, уют и ощущение безграничного счастья в этом моменте заставили меня пустить всё на самотёк и смело закрыть глаза, позволяя себе забыться в пустом сне без сновидений и ощущений.