А спор на один лестничный пролет выше набирал обороты, послышались звуки какой-то возни, и мужские голоса – не голос, несколько разных голосов - стали громче и агрессивнее, а выражения грубее, через слово мат. Последние несколько ступеней Георгий преодолел бегом. Он страсть как не любил, когда обижают женщин. Это у них с братом семейное.

Дверь выходила прямо на лестницу, ведущую с подземной парковки. Она была приоткрыта. Ее пыталась закрыть тонкая хрупкая темноволосая девушка. А четверо стоящих на площадке молодых парней имели ровно противоположные намерения.

- Ну все, тихо! – тот, что стоял ближе, прижал девушку к двери. – Чего с ней цацкаться, давай, пацаны, заходите.

Георгию было видно, как мужская ладонь быстро зажала рот девушке, как она дернулась всем телом, но их четверо, и все крупнее, и…

- Нет, ну так нельзя, мальчики. Кто вашим воспитанием занимался? Вы же видите, девушка не хочет с вами разговаривать.

Его появление было неожиданным. А от того – достаточно эффектным. Тот, что зажимал девушке рот, руку опустил. Девушка быстро отступила в квартиру, но дверь закрыть по-прежнему не могла – в дверном проеме стоял, судя по всему, вожак этой небольшой компании.

- Уходите! Уходите, ради бога, ребята. Вы же выпили, идите, проспитесь! – тихо и жалобно прошептала она.

Георгий замер на верхней ступеньке. Теперь… теперь он узнал голос. И, не поверив своим ушам, сделал еще шаг вперед и повернул голову. Без ватных штанов, мешковатой куртки и растянутой вязаной шапочки, а так же без серой мохнатой кофты, очков и уродливого ободка она была совсем хрупкой, по-девичьи тонкой. И, кажется, симпатичной.

- Дядя, ты шел мимо – и иди. Без тебя разберёмся.

Не торопясь, Георгий подошел вплотную к группе молодых людей. Двое из них его прилично выше, с третьим он одного роста. И – их четверо. Они явно чувствуют свое численное превосходство. Молодые, наглые и нетрезвые.

Георгий из-за своего среднего роста, худощавого телосложения и тонких черт лица часто казался младше своих лет. А еще он был вежливым и улыбчивым. Его зачастую при первом знакомстве не принимали всерьез. А потом расплачивались за свою недальновидность. За вежливыми манерами и обаятельной улыбкой таилась акулья хватка. Но осознать свою ошибку и сделать своевременные выводы удавалось очень немногим. Большинство имело счастье ошарашенно наблюдать, как милая улыбка превращается в хищный оскал с острыми в несколько рядов зубами. И понимало всю фатальность своих заблуждений, когда было уже поздно что-либо сделать – этими самыми белоснежными зубами уже откусывали и смачно похрустывали чем-то, для недальновидного человека существенным.

Сейчас – как раз такой случай. Сопливые глупые малолетки. Их, в принципе, можно и парой-тройкой точечных ударов свалить - всех четверых. Гоша научен, как бить - братом как раз научен. Но методы физической расправы над оппонентом вызывают у него резкое неприятие. Лишь как крайняя мера. С этим планктоном можно парой слов обойтись.

- Значит так… тетя… - Георгий подошел еще на полшага. – Ты ведь Антон, верно? Из сто сорок шестой? – парень неуверенно кивнул. – Папку твоего буквально вчера видел – приходил ко мне новый «гелик» выбирать. Просил по-соседски скидку ему сделать. Пил кофе, жаловался, что сын совсем от рук отбился – университет прогуливает, деньги постоянно просит.

- Да чо такое… Слышь ,Тох, я чот не понимаю… Слушайте, давайте сваливать… - раздались после паузы растерянные голоса. Но тот, который был у них за главного, Антон, хмуро и подозрительно смотрел на Георгия.

- Так что не расстраивай отца, мальчик. Иди домой, смотри «Спокойной ночи, малыши», чисти зубы – и спать. А иначе я прямо сейчас папке твоему позвоню, - окончательно, для особо несообразительных, расставил точки над «i» Георгий.