– Потом мы вам покажем коллекцию картин, – тут же подхватила Ксения.

Арнольд, безусловно, догадался, что, похоже, с работой у его племянника есть определенные проблемы, в курсе которых и его супруга. Иначе почему бы это они так растерялись оба. К тому же Арнольд уже несколько раз справлялся у руководителя юридического отдела об успехах Емельяна, и, к сожалению, не услышал ничего ободряющего, поэтому он в принципе догадывался, почему племянник так замялся. Впрочем, олигарх не имел ничего против того, чтобы сначала перекусить, а уже потом перейти к вопросу о работе.

– Как, не готово еще твое фирменное блюдо, Емеля? А вы, я смотрю, прямо чувствовали, что я к вам загляну, специально такой стол накрыли. Или что, может быть, я не вовремя? Сознавайтесь, по какому поводу еды наготовили?

Арнольд сказал это с видом, говорившим, что он никуда уходить не собирается, по крайней мере, не отведав мяса.

– А вина у вас нет? – добавил глава «Нефтьпрома» и без спроса открыл холодильник, – о, великолепно. Это же абхазское, мне очень нравится ваш выбор! С удовольствием выпью бокальчик.

Ксения в недоумении поглядывала то на Арнольда, то на мужа. И этим невоспитанным хамом Емельян так восхищался? О нем муж говорил ей, как о воспитанном, начитанном интеллигенте?

Абаджваклия, а теперь это, наконец, заметил и Щукин, был немного пьян. Видимо, он уже на работе что-то выпил и перед тем, как ехать домой, решил проведать племянника. «Канапе что ли не наелся на банкете, – с неудовольствием подумал Емеля, – и решил продолжить трапезу здесь у меня».

За ужином Арнольд, видя, что супруги его явно стесняются, не требовал от них никаких рассказов и больше говорил сам, ему вполне хватало «угу» и «да-да» со стороны собеседников.

Когда бутылка вина опустела, Арнольд спросил, нет ли еще какого-то напитка и, не дожидаясь ответа, раскрыл дверцы кухонного шкафчика, в котором, впрочем, обнаружил одни лишь крупы. Ксения была неприятно впечатлена. Ей до сих пор не приходилось встречать настолько невоспитанных взрослых.

– Ну что, племянник, покажешь мне свои картины? – улыбнулся Арнольд.

Ксения осталась на кухне, она понимала, что, пожалуй, лучше супругу переговорить с дядей по поводу работы с глазу на глаз.

Емельян провел Абаджваклию в комнату, где в одном из массивных шкафов хранились его холсты. Олигарх уселся на диван, а Емеля, суетясь, вытаскивал из закромов квадратные и прямоугольные полотна.

– Вот эта картина – супер. Я бы у себя в кабинете такую хотел повесить!

Щукин не поверил своим ушам и обернулся. Арнольд, прищурившись, рассматривал яркую, пестрящую сочными оранжевыми мазками, абстракцию.

– Вы шутите… – пробормотал художник.

– Вовсе нет. Показывай остальные, – вальяжно отозвался Абаджваклия, вытащил из кармана пачку сигарет и, не спрашивая разрешения, закурил. В качестве пепельницы он пододвинул себе стоявшую тут же на журнальном столике плоскую вазочку.

– Двести тысяч.

– Что вы сказали?

– Продашь этот апельсиновый взрыв за двести тысяч? – без малейшего намека на иронию спросил глава холдинга.

Емельян понял, что, пожалуй, сейчас и настал лучший момент для того, чтобы сообщить дяде о своем желании немного сменить профессию.

Щукин нервно облизнул губы, затем приблизился к Арнольду и сел рядом с ним на диван. Абаджваклия недолго думая приобнял племянника за плечи. Емеле показалось, что это сон. Одно дело, когда олигарх выступает в качестве твоего начальника, с этим еще как-то можно было смириться. Но вот сейчас чувствовалось, что это, действительно, еще и родственник. С одной стороны, этот факт делал разговор более легким. Но с другой – более сложным. Ведь одно дело – сообщить начальнику о своем решении уволиться. И совсем другое дело – поведать об этом своему дяде. Емельяну очень не хотелось потерять расположение своего нового родственника.