– Ты, говорят, Витёк, сегодня с Ахундовым биться будешь? – спросил меня Ваня, прикончив свою порцию макарон.

– Правильно говорят, – отвечал я, в свою очередь закинув в рот последнюю макаронину, – и не только с ним.

– Значит мы не всё знаем, – продолжил Серёжа, – а ещё с кем?

– С Бобом и с Босым.

– Ну ни хрена ж себе, – присвистнул Ваня, – как это ты сумел?

– Само собой как-то сложилось, ничего специально не делал.

– Не страшно? – это Серёжа спросил, – они ребята резкие и в авторитете, изуродуют тебя, как бог черепаху.

– Если все вместе накинутся, то наверно, – осторожно предположил я, – а по очереди… там разные варианты возможны.

– Где биться будете?

– Вот после обеда и займусь оборудованием площадки, на задах дебаркадера вроде есть пара мест подходящих… приходите посмотреть.

– Обязательно придём, – ответил за обоих Ваня, – в кои-то веки у нас в лагере что-то интересное случается, такое пропускать нельзя.

– Вот и ладушки…

После обеда все разбрелись кто в лес, кто по дрова, а я развил бурную деятельность по обустройству места будущих боёв без правил… я так понимаю, что особых правил никто там устанавливать не будет, так что будем биться, как бог на душу положит. Если вы думаете, что у меня на душе было спокойно, то вы сильно ошибаетесь – кошки у меня на душе скребли, очень чёрные и очень злые, причём в четыре лапы сразу. Все трое этих парней были не простыми орешками, выше и тяжелее меня. А Бобиков-Боб даже в секцию самбо ходил когда-то… давно правда, но был такой эпизод у него в биографии. Ну ничего, бог, как говорится, не фраер, косяки исправит.

Зашёл сначала к завхозу, есть у нас и такая единица в штатном расписании, звать его было Захар Кузьмич, лет ему было далеко за полтинник, голова у него была лысая и не очень умная, поэтому все вопросы, обращённые к нему, приходилось дублировать минимум два раза. На второй раз он среагировал.

– Какую ещё сетку? – задал он не совсем логичный вопрос, пришлось уточнить в третий раз.

– Волейбольную, какую – и желательно две штуки.

– Аааа, волейбольную, – наконец-то въехал он, – а зачем тебе?

– Турнир хотим организовать, спортивный, – пояснил я.

– Аааа, турнир, – с трудом въехал Кузьмич, – ну если турнир, тогда ладно. Но чтоб завтра утром всё взад сдал, понятно?

– Конечно понятно, Захар Кузьмич, куда уж понятней. Где сетки-то?

Кузьмич далее без лишних вопросов проводил меня в кладовку позади столовки, открыл ржавый висячий замок на железной двери и сказал мне:

– Найдёшь если, всё твоё – вперёд.

Бог мой, чего там только не было в этой кладовке, ни пером описать невозможно было, ни пишущей машинкой. И всё в навал… но я сумел отыскать там целых две нужные мне сетки всего за какие-то четверть часа. Зачем они понадобились тебе, Витёк, зададите вы недоумённый вопрос, а я вам отвечу – подождите немного и всё узнаете.

– Вот, – сказал я Кузьмичу, – ровно две сетки, вот одна, вот вторая. Верну в целости и сохранности завтра… может даже и сегодня после девяти вечера.

– Сегодня не надо, – твёрдо обломил меня он, – я спать ложусь в полдевятого.

Ну не надо, так не надо, пожал плечами я, завтра значит завтра – и быстрым шагом обогнул дебаркадер. Там между двумя очередными волжскими старицами с непременными смородиновыми кустами (на которых почему-то ее росли ягоды) имелась относительно ровная песчаная площадочка, как нельзя лучше подходящая для вечернего шоу. Там меня ждал Колька Гарин.

– Достал? – спросил он меня сразу в лоб.

– Ясен пень достал, – продемонстрировал я ему две свёрнутые рулончиками сеточки, – в полном объёме. А ты сделал, что я просил?