Дашка зажимает рот руками, осознавая, что проговорилась.

– Вот спасибо, – мрачно говорю я. – Смешно, значит, было? А еще подруга называется. К тому же Князев по-любому половину этих историй просто выдумал.

– Да, вот и я так подумала! – с облегчением говорит Дашка – Не могло же на самом деле с тобой столько всего случиться! Типа того, что у тебя спали штаны, когда ты на физкультуре залезала по канату. Я сразу поняла, что это точно вранье.

Я меняюсь в лице.

Вот сволочь!

– Конечно, вранье, – фальшиво говорю я. – Говорю же: Князев просто все придумывает. Зато я могу тебе про него рассказать абсолютную правду. Например, про то, почему у него до сих пор нет постоянной девушки.

Дашка тут же настораживается, как гончая, почуявшая след дичи.

– И почему?

– Знаешь анекдот про большой шкаф, из которого вываливается маленький ключик?

– Нет, – подумав, говорит Дашка. – А причём тут Князев и шкаф?

Я привлекаю её поближе, наклоняюсь к уху и страшным шепотом говорю:

– У него тоже маленький ключик.

– Какой ключик? – озадаченно хмурится Дашка. – В смысле… А! Стоп! СЕРЬЕЗНО? – Она недоверчиво на меня косится. – А ты откуда знаешь?

– Моя лучшая подруга встречалась с ним в старших классах, – вдохновенно вру я. – Представляешь, как она была разочарована, когда дело дошло до этого самого?!

– Но он же такой высокий, – бормочет Дашка, как будто не желая прощаться со своей влюблённостью. – И нога большая. И ладонь, ладонь у него знаешь какая широкая! Когда он меня за руку вчера взял, я чуть от восторга не умерла.

От этой милой детали я едва не скриплю зубами.

За руку её держал! Посмотрите, блин, на него! Казанова недоделанный! Романтик хренов!

– Ну вот такая ошибка природы, – с притворным сочувствием развожу я руками. – Кстати говоря, мозг-то у Князева тоже не очень большой. Так что тут все сходится.

– Вот это да, – шепчет Дашка, а в её взгляде уже видно предвкушение новой сплетни. – Кто бы мог подумать! Такой клевый парень и такая проблема… Тогда, может, и правда хорошо, что у нас с ним ничего не получилось?

– Очень хорошо, – подтверждаю я. Потом понижаю голос и с фальшивой озабоченностью прошу: – Ты только никому не говори, ладно?

– Я могила! – торжественно кивает Дашка. А потом быстро добавляет: – Я только Машке скажу. Сестре же можно?

– Сестре можно.

– И Соньке скажу. Чтобы не обломалась. А то она уже хвасталась, что хочет после бара Князя к себе с ночевкой позвать.

– И Соньке скажи, – киваю я, с трудом скрывая злорадную улыбку.

Вот так тебе, Князев! В следующий раз дважды подумаешь, прежде чем на своем свидании позорные истории из моего школьного прошлого рассказывать! Причем моей же подруге!

Мы возвращаемся в аудиторию, и я тут же ловлю на себе пристальный взгляд Князева.

– Ты как-то очень подозрительно выглядишь, Гордеева, – задумчиво тянет он.

– И что это во мне такого подозрительного? – интересуюсь я.

– Слишком веселая, – отрезает он и смотрит так, словно у него вместо глаз рентгеновские лучи. Зеленые. – Признавайся, очередную гадость придумала? Или со своим лопоухим где-то в углу позажималась?

– Зависть – плохое чувство, Князев, – ласково говорю я. – Понимаю, ты бы тоже хотел, чтобы тебя в углу позажимали, но не переживай, ты обязательно найдешь свое счастье.

Федя Дымов ржет над этой примитивной шуткой, как припадочный, Князев хмурится, а Дашка в это время что-то шепчет на ухо Соне – и я злорадно улыбаюсь.

Скоро сплетня про маленький размер разойдется по всему университету, и настроение у меня от этого подскакивает вверх, как столбик термометра, выставленного на солнце.

На следующее утро едва я захожу в университет, как вижу Князева, стоящего рядом с какой-то девчонкой из параллельной группы. Он ей что-то говорит, обаятельно улыбается, а она вдруг опускает взгляд, неловко бормочет и… отходит в сторону.