По опыту я уже знала, что оправдываться и объяснять что-либо был напрасный труд. Только еще большую волну негодования вызвала бы. Вот и отдала ей молча туесок с травами, а сама спешилась и повела Ляльку к конюшне. Там у меня кобылку приняли, и побрела я в сторону кухни, чтобы удовлетворить разгулявшийся аппетит.

– Аглая! – приметила меня Оксанка, как только подошла к столу для челяди. – Что невеселая? И почему на завтрак не явилась? Снова тебя за травами за город посылали? Нет, так нельзя – отощаешь совсем. И раньше была не ах, а потом болезнь…

– Чем обзываться, дала бы уже, чего вкусненького, – равнодушно махнула рукой и уселась на лавку в ожидании запоздалого завтрака или обеда, это уже как повезло бы.

– Ладно. Сейчас сама тебя обслужу.

– Вот спасибо, подружка. Но по статусу ли тебе хлопотать над простой травницей? Ты же у нас теперь чуть ни главный помощник повара…

– Я его супруга. А это много важнее. Да, вот такая я цепкая деваха оказалась. Не то, что некоторые. Проморгала ты, Ая, свое счастье и беззаботную жизнь в этом мире. Сколько тебе сигналила, что действовать надо быстро, но ты же упертая, советов не слушаешь. И вот результат: ездишь в любую погоду на чахлой лошаденке по окрестностям, дорожную пыль глотаешь, грязь месишь, мух да комаров всяких кровушкой своей в лесу кормишь. И зачем? Чтобы пучки трав потом к балкам на чердаке подвешивать. А я тебе говорила…

– Это ты снова про маркиза напев затянула? Брось! Сама знаешь, что он прожженный бабник и волочится за каждой юбкой. Ты же мне, так понимаю, желала тихого семейного счастья. Так причем здесь этот Бурмворский?

– Мне кажется, что он небезнадежен. Нет, правда, в нем точно наметились перемены в отношении к женщинам. И сколько раз он тебя во время болезни навещал? Цветы дарил. Взять хоть то, что…

– Есть мне, скоро дашь? – прервала не раз слышанную отповедь. – Перекусить бы да идти дальше дела делать.

– Какие твои заботы?! За бабку старую и вздорную работу выполнять? Про дела это я тебе сейчас толкую, упрямая! Хочешь, верь, хочешь не верь, а я своими ушами слышала, как маркиз с герцогом тебя обсуждали.

– Опять подслушивала? – бросила безразличный взгляд по верху кружки с травяным чаем на снова увлекшуюся наставлениями Оксанку. Который день она преследовала цель направить меня на путь, по которому сама не так давно гордо прошла, то есть направить прямехонько к алтарю.

– Информацию добывала, а она, известное дело, лишней не бывает. Так вот, Его Сиятельство прямо так и спросил, с какими, мол, намерениями маркиз твой порог обивает.

– Как будто им поговорить больше не о чем…

– Не веришь мне? Клянусь. Точно о тебе речь была.

– Угу! Не смей, сказал, хорошую и простую девушку обижать, а если виды на нее имеешь, то обязан будешь жениться, – невесело рассмеялась собственной фантазии.

– Не совсем то, но…

– Брось, а?! Глупости все это. А еще и ты, и я понимаем, что не место мне здесь.

– Вот, заладила! Снова пойдешь к магу приставать, чтобы домой отправил? – надулась Оксанка. – Решила меня здесь одну бросить? Подруга называется!

– Ты теперь не одна, у тебя муж появился. Заботливый. И я за тебя буду спокойна, когда в тот наш мир уйду. Если хочешь, то могу от тебя весть, кому передать. Только скажи.

– Значит, однозначно надумала отсюда уйти? И когда?

– Вот пойду сейчас и точно узнаю. Ты Максимилиана не видала?

– Новую лабораторию обустраивает. Так занят там, что даже служанка ему поднос с едой в ту отремонтированную лачугу носила.

Все так и было. Нашла я Макса в здании за огородом. Он расставлял по недавно повешенным на стенах полкам всякие горшки и плошки. Как заметил меня, входящую в его алхимическую обитель, так руками замахал и не дал дальше по коридору продвинуться.