– А что делать мне: благодарить или бояться?

Она поддела на вилку ломтик омара и ответила:

– Просто оставайся таким же симпатичным.

– Хорошо, запомню.

Она бросила на меня быстрый взгляд:

– Шикарно, правда?

– Точно.

Мы несколько минут ели в молчании, а потом я спросил:

– Берни вернется только через пару дней?

– Слушай, Джек, давай забудем о Берни. Давай насладимся обществом друг друга. Идет?

Но меня одолевала тревога. Перед тем как уехать с аэродрома, я успел поговорить с Тимом. Пэм обещала заехать за мной в восемь вечера, и у меня было полно времени, чтобы побриться, принять душ и пропустить стаканчик. Тим вернулся домой в половине восьмого. И заглянул ко мне.

– Нашел что хотел? – спросил он. Тим выглядел смертельно уставшим, потным и грязным.

Я ощутил укол совести.

– У меня тут побывала гостья. Она не оставила мне ни минуты свободного времени.

– Это Пэм, что ли?

– Она самая.

Он усмехнулся:

– Ну девка! Я знал, что она до тебя доберется, но не думал, что так быстро.

– Сегодня вечером еду с ней ужинать.

Тим поглядел на бокал у меня в руке:

– Я бы не отказался промочить горло.

– Так заходи, она наверняка опоздает.

Я смешал ему скотч с содовой, щедро добавив льда.

– Кто она вообще такая? – спросил я, протягивая ему стакан. – Местная шлюха?

– Она подружка Ольсона.

Это меня потрясло.

– Ты знаешь, что с Берни…

– Разумеется. Ему плевать, что она спит со всеми подряд. Они души друг в друге не чают. Все у них вместе, кроме постели.

– Господи! Да если б я знал, я бы и пальцем ее не тронул! Никуда не поеду с ней вечером, если она девушка Берни.

Тим с жадностью глотнул виски, утер рот тыльной стороной кисти.

– Если ты не поедешь, поедет кто-нибудь другой. Просто не жди от нее ничего, кроме секса, Джек. Она девушка Берни. Но природа требует свое. Ольсон не может этого дать, и потому он отпускает ее повеселиться. Это вовсе не секрет: подозреваю, об этом знают все в компании и еще половина Парадиз-Сити, ты просто не принимай отношения с ней всерьез. – Он допил виски, поставил стакан и пошел к двери. – Лично я – в душ и к телику. – Он посмотрел на меня и улыбнулся. – Жизнь – чертовски странная штука, а?

Но теперь на моей совести был еще и Берни.

– Послушай, Пэм, – начал я, но умолк, пока официант забирал грязные тарелки. – Тим сказал мне, что ты девушка Берни. Берни – мой лучший друг. И это меня беспокоит.

– Ой, да брось ты! Я же тебе объяснила: мне это нужно, а Берни не возражает. И перестань об этом болтать. Говорю тебе: Берни знает, какая я. Он не возражает.

Официант принес турнедо Россини[2]с листьями артишоков и картофельными крокетами. Пока он подавал еду, я думал.

– Выглядит восхитительно, правда? – сказала Пэм. – Мм! Обожаю!

– Он должен возражать, – сказал я. – Речь ведь о том, что он любит тебя, а ты любишь его?

– Да заткнись ты! – Голос ее прозвучал тихо и неожиданно злобно. – Бери, пока дают, и радуйся!

Я сдался. Я сказал себе, что отныне и пальцем ее не трону. Ну и положеньице! Берни… мой герой, а я спал с его девушкой!

У меня пропал аппетит. Хотя мясо было великолепным, кусок не лез в горло. Ковыряясь в тарелке, я окидывал взглядом ресторан. Вдруг началось какое-то волнение, и Генри пронесся по проходу к дверям. Я увидел высокого, массивного мужчину лет шестидесяти, который вышел из тени под рассеянный свет. Никогда в жизни я не видел подобных мужчин. Судя по походке, он явно был гомосексуалистом. А его жирная физиономия с настоящим рылом вместо носа наводила на мысль об угрюмом дельфине. На нем был кричащий оранжевый парик, кривовато нахлобученный на, судя по всему, совершенно лысый череп. Он был в пронзительно-желтом льняном костюме и в фиолетовой рубашке с жабо.