От этого места тянулись все те же нити, впрочем, как и от любого другого. Они никак не отличались, например от линий, которые тянулись от качелей, стоявшей в соседнем дворе, на которых уже пятьдесят лет катались, сменяя друг друга, разные поколения живших тут малышей. Алым сплетениям было совершенно безразлично, к чему они приводят и откуда они распространяются. Оставаясь постоянными в своем цвете и фактуре, с присущей каждой из них легкостью они могли привести как на место суицида, так и на ландшафтное возвышение в парке, откуда открывался прелестный вид на закатное солнце. И то, и другое всего лишь момент времени, стечение обстоятельств, для них такое же непримечательное, как и любое другое. Качественное или этическое наполнение не играет никакой роли. Поэтому следовать по ним было каждый раз сродни сюрпризу, словно путешествовать без карты. Частенько я возвращался к тому же месту, с которого и начинал. Но порой оно подкидывало подобные случаи, обрушивающиеся на тебя ни с того ни с его омерзительными гранями бытия.

Переполняемый отвращениям я все же последовал за линиями, что отходили из этого глухого переулка. Идти до самого края у меня не хватило духу, только немного, дабы удовлетворить свое мерзкое любопытство. Смотреть им в лицо у меня не было никакого желания, но мне было любопытно как они пережили это происшествие. Красные нити уходили за город. Оба лица, оказавшихся в тот момент в том месте, сменили место жительства. Девушка, по началу замкнувшаяся в себе, постепенно отошла от случившегося. Прошла курс психотерапии, сейчас она была вполне счастлива. Готовилась к замужеству. Вероятно, сейчас она ведет размеренную замужнюю жизнь и даже в кошмарах не возвращается мыслями к тому темному переулку. Мужчина, как многим показалось, поспешно сменил работу и переехал со своим только что разросшимся семейством в соседний город. Он спрятал глубоко в себе любые воспоминания о своем преступлении. Единственное, что продолжало объединять их – это приступы первородного страха, внезапного обрушающегося на них ужаса, случавшихся с разной степенью периодичностью, но чаще всего в городе, особенно в толпе, мимолетное мельчающая деталь, каким либо образом связывавшаяся мозгом с событиями двухлетней давности тотчас заставляла сердце биться быстрее, дыхание учащалось и выступали капли холодного пота. Такой деталью могло стать что угодно, будь то отблеск холодной луны в чьем-то окне или даже завывание ветра в той же тональности, как и тогда в переулке. И даже есть память подсказывала, что ничего общего у этой стены с теми, что беспристрастно окружали их тогда не было и луны тогда за вообще видно не было, то это никак не помогало. Страх уже был внутри, ломал преграды и видоизменял детали, смахивая пыль с полки погребенных воспоминаний. Хотя природа и причины появления его была различны, действие он оказывал на обоих одинаковое. Требовалось немало усилий, чтобы прийти в себя и натужно улыбнуться окружающим людям, заметившим нешуточное изменение на лице, отмахнуться от вопросов и сослаться на усталость.

Эпизоды, подобные этому, всерьез выбивали меня из колеи. Я был счастлив, если день проходил без новых инцидентов, на которые я мог по неосторожности наткнуться. Я выходил из дома в одно и тоже время и старался вернуться также осторожно, действовал по проверенному сценарию. Окружающих прохожих, я сторонился, предпочитая смотреть под ноги, а когда шея начинала болеть, то в небо. На небесах не происходит ничего. А если и наоборот, то я в любом случае, проверить это я не смогу. Хотя эти метафизические нити и спускались сверху, их было не так много. Хотя с тем же успехом они могли и вздыматься наверх. Их направление понять было невозможно. У них нет ни конца, ни начала. Общее количество было не так велико, они были куда разряженнее, нежели на поверхности. Может их общее число отражало, количество людей, совершивших авиаперелет, а может это было неутешительное количество праведников на районе. Но как бы там ни было ни лестницы Якова, ни бобового дерева из переплетенных красными нитями канатов мне повстречать так и не довелось.