В то же время пришлые мутанты Крэга схватили себе по бутылке вина и начали его хлебать.

– Стоять! – крикнул им Лука, поднимаясь, – мародеры замерли, сжимая свою добычу. – Бутылки на место, живо! Сдохнуть захотели?

– Ты кто? – умирающим голосом спросил складчатый мутант на коротких ногах.

– Север.

– Север, братишка, Двурогий не даст соврать, очень пить хочется, – пожаловался тот.

– Так воду ищите и пейте… «братишки», – распорядился Лука и направился к Фургу.

Дела лохматого были плохи, это было понятно и без подсказок метаморфизма.

– Ног не чувствую, – хрипел Фург. – Хана мне. Слышу зов Двурогого… Добей!

Жаба, поджавший губы, жалобно покосился на Луку и протянул ему нож, а потом отвернулся, скрывая слезы.

– Давай ты. Я не смогу.

Фург покорно запрокинул голову и подставил горло, Жаба сгорбился, став маленьким и жалким. Лука вспомнил, как он в образе Маджуро явил миру чудо, излечив парализованного калеку Финна на Арене и расположив к себе горожан. Получится ли сейчас? Хватит ли энергии?

Ничто не мешало проверить. Лука положил руку на грудь Фурга и зашевелил губами – по привычке имитируя молитву. Никто не заметил тончайших нитей, через которые он передал мутанту наноагентов, тотчас приступивших к исцелению организма.

– Ты поправишься, – убирая руку и с трудом шевеля языком, сказал Лука.

Отполз на четвереньках, покосился на дергающегося в агонии Крэга, придавленного повозкой, на собравшихся кучкой его тягловых мутантов, прикладывающихся к баклажке с водой и оживающих на глазах.

– Если я поправлюсь, то…

– То верховодом буду я, – отрезал Лука, сделав зверское лицо. – И мы все вместе пойдем в Убежище.

Валяющийся Фург сел, удивленно вытаращился на свои мохнатые ноги, подвигал стопами туда-сюда, согнул колени и воскликнул:

– Обалдеть! Жаба! Ходь сюды! Глянь! От такого и в Пресвятую мать поверишь! Чудо!

Вокруг него собрались уцелевшие мутанты, даже раненый Йогоро приковылял и Зэ вылез из убежища. Тягловые мутанты тоже подошли. Жаба протянул руку, чтобы помочь Фургу подняться, но лохматый встал сам и впился взглядом в Луку:

– Я могу ходить! Север! Как ты это сделал? Или ты супер? Или шаман?

Лука качнул головой и изрек, имитируя командные интонации ныне покойного Крэга:

– Я ваш новый верховод. Кто-то против?

– Нет, если вылечишь мою рану. – К Луке подошел Йогоро. – Сможешь?

– Позже, – сказал Лука, и перед его глазами появился текст:

Смерть Крэга и исцеление Фурга сделали мир лучше, и Вселенной все равно, мутанты они, люди или разумные членистоногие.

Лука улыбнулся, в его голове посветлело – обозначился план дальнейших действий.

Ему предстояло освободить Кору, которая еще жива и находится где-то в Убежище, вернуть себе престол и восстановить справедливость в этом перекошенном, как бедолага Скю, мире.

Когда младший кузен покойного императора Маджуро Четвертого, Рециний, еще будучи вне закона, обрастал союзниками на Юге и готовился к войне, в его доме будто ниоткуда появился высокий статный мужчина. Ничего не говоря, незнакомец одним огненным плевком из черненой перчатки испарил скалу. Взлетел под небеса, крепко держа за пояс потерявшего дар речи Рециния, и затем вернул на террасу. На несколько секунд обрел прозрачность, обратившись то ли в злого духа, то ли в ангела.

Рециний, едва выталкивая слова из пересохшей гортани, попросил объяснений:

– Кто вы?

– Сначала скажу, кто вы. Вы генетическое отребье, Рециний, – сказал ему тогда, будто сплюнул, незнакомец. – Говоря вашим дикарским языком, у вас гнилая кровь. Вы дефективный сброд, отправленный на Съяр умирать тысячи лет назад. Нормальные люди живут там. – Он указал на беспокойный океан за окном. – Миром управляет сияющая и вечно юная королева Тайра Ра’Та’Кант. Ее семья – люди с идеальной кровью. Мы, высшие семьи ракантов, управляем от лица королевы всем миром, а он куда больше, чем ты думаешь, червь. Кхары, те, кто до вас жил на Съяре, сильны и выносливы, поэтому из них получились хорошие бойцы и охранники. Основная масса людей – олаки, обычные никчемные смерды. Только и способны, что прислуживать. Но они хотя бы с полноценным генетическим кодом. А вот вы… Вы, съяры, дерьмо. А ты, червь, жаждешь быть императором. Императором дерьма!