Как так? Он даже не успел понять, как все произошло. Ему так нравился сухой треск карт и немая драма застывших вокруг зеленого сукна игроков. Солидный комфорт, взрослые люди, мягкие подлокотники, виски или шампанское рядом с гостями, доргие сигареты, бесплатные бутерброды с красной рыбой, сдержанные крупье и внимательные официанты, – стали почти родными. Ему понравилось быть одновременно и зрителем, и актером.
Пять минут. Несколько взмахов колеса и денег, которые он все лето зарабатывал своим горбом, нет. Два друга смотрят друг на друга, как заяц на бином Ньютона. Хлопают глазами как коза перед афишей. Запах табачного дыма и пота становится невыносимым. Нервное напряжение – тугой клубок алчности, страха и сосредоточенности – достигает предела. Эмоции выходят из-под контроля. Ребята срываются, как подорванные и убегают.
Но ещё долгое время, руки Санька будут чувствовать маленькие круглые фишки, а в голове будет звучать шелест крутящегося барабана.
Очень надеюсь, что прочитав это, вы поймете – беспроигрышных систем игры не существует! Уважаемые читатели! Будьте благоразумны и не поддавайтесь на уловки. Казино – это не место заработка, где раздают деньги налево и направо. Выигрыш отдельных игроков возможен только за счёт проигрыша множества других. Помните об этом и не тратьте своё время, силы, а главное деньги впустую.
А самое главное: не все то правда, что в газете написано!
P.s.: Но каково могущество печатного слова?!.
Полуночный гопник
Ночь. Улица. Фонарь на окраине рабочего поселка города. Под фонарем круглосуточный ларек. У ларька стоит парнишка в бомбере и драных джинсах. Козырек бейсболки подпирает чернильное небо, он любуется звездами и шепчет про себя наброски нового стиха. Он поэт:
– О стриптизерка-луна! Ампутация памяти не излечила от тоски. Лучше любви уколы.
Из киоска выходит гопник с пузырьком беленькой и сигами:
– Опа-Опа-Опаньки. А кто у нас тут такой красивый? И без охраны?
Поэт увлечен и пропускает эту реплику мимо ушей. Гопник бьет копытом:
– Гомосек, переживай! Ты в реальной опасности, тебе конец!
– Я не гомосек, я поэт.
– Здесь я решаю, кто поэт. Гони сотку, гомосек!
– Я же сказал. Я не гомосек, я поэт. Мои стихи не приносят мне ни копейки, я пишу их для будущих поколений.
– Какие в жопу будущие поколения, кроселя снимай!
– Твои дети будут учить мои стихи в школе!
– Мои дети также как и я будут у тебе подобных отжимать кроссовки!
– Окей. Если вселенной угодно, чтобы я шел к звездам босым, я пойду!
– Куда ты поперся, юродивый, стоять?! Вселенной будет еще угодно, чтобы ты перся к звездам без айфона!
Поэт покорно отдает телефон, снимает бомбер, протягивает айфон, айпэд и кошелек, уходит.
Гопник остается один, смотрит на звезды, отхлебывает водочки, закуривает, выпускает пару колец и, довольный результатом молвит:
– Ястреб в небе? В голове ли мысли? Прав ли Мироздатель? Хочу курить! Но нельзя – курение убивает. О мечты чужие… оковы снов срываю трепетной рукой. Боясь умереть, стираю краски с холста собственной жизни. В зеркало смотрясь, вижу лишь сигарету и выпивки стакан. И обрести покой мечтаю в объятиях смерти… СУКА НЕ ДАЕТ. О, вселенная, скажи, где моя родственная душа? Вселенная, мать твою, где же она? Где?!
Он докуривает сигарету. Точным ударом пальца забрасывает сигарету в мусорку и шагает в темноту улицы. Навстречу ему из арки выбегает поэт c диким воплем:
– Есть ли что-нибудь, что превосходит Будду?
Гопник замирает, а поэт пинает его с разбега. Почувствовав просветляющий пендель, гопник мгновенно достиг просветления и засмеялся:
– Пирожное! И потом рассказывал всем