Не вызывает сомнений: неторопливое, обдуманное движение в реформах не обернулось бы таким сокрушительным распадом хозяйства и холодно-жестоким ударом по народу.
У тех, кто обогащается на реформах, стремление идти с возможной быстротой. Им богатство в радость, остальное их совершенно не занимает и не трогает. Это бесчувственный класс стяжателей. Свое богатство он вырывает из живой плоти людей – всего народа. Перекормленный, наглый, сытый, он все гребет под себя, хапает, ворует – и набивает свою мошну, набивает…
У тех, кто из-за реформ потерял последнее, кого беззастенчиво и бесстыже обирают, желание затормозить движение, даже вовсе от него отказаться.
Ответ на характер движения, характер реформ находится, пожалуй, где-то посредине между этими двумя точками зрения, поскольку сами реформы жизненно необходимы, обусловлены крахом социалистической системы хозяйства, но вот весь вопрос в том, во что этот переход на новые принципы экономики превратили…Нужно спокойное, вдумчивое движение к цели, отсекающее разгул хищничества, спекуляции и преступную распродажу национального достояния. Это рассчитанное, размеренное движение сохранило бы оборонный потенциал, саму армию и сотни тысяч жизней, потерянных в головоломном беге к «рынку». Мы слепо берем за образцы чужеземные модели, нами распоряжаются Международный валютный фонд, высшая американская администрация и еще Бог знает кто. Это и унизительно, и, в общем-то, преступно. Преступно по отношению к народу, с которым совершенно не считаются, – режут реформами по живой плоти. Никто не бережет страну, самобытную, ни на что не похожую. Идет ее разграбление, растаскивание. Народ окунается в грязь – его окунают, разве это не грязь: выжить на заработок нет возможности.
Если сам не воруешь, не имеешь доли от грабежа страны – прожить почти невозможно. Сейчас вся Россия работает на спекулянтов, воров и взяточников.
Это результаты непродуманного, слепого копирования. Демократы взяли за образцы чужеземные модели, не обращая внимания на особенности нашего государства. Ведь оно свыше 70 лет находилось в абсолютно иных измерениях. А главное – следовало сберечь народ: ведь в новых условиях он оказывался беззащитным, неприспособленным к жизни, особенно те, кто старше сорока.
Да, преобразование экономики идет полным ходом, но в чьих интересах? Ведь всякая реформа государства должна осуществляться во благо народа. А именно народ и забыт, о нем и не толкуют, очень боялись, что он поднимется после обвального повышения цен. Боялись съезда. Нет, ничего не случилось. И погнали реформы дальше. Молчание народа делает действия властей беззастенчивыми.
У нас отсутствует класс предпринимателей. Тех, кто за него выдает себя, нельзя к нему причислить. Образно говоря, они торгуют воздухом – они ничего не создали и не создают, их удел – посредничество, то есть присвоение результатов чужого труда. Об этой посреднической роли нашего предпринимательства кто-то образно заметил: это посредники между трудовым человеком и его карманом. Иначе говоря, это – перекупщики разного рода или откровенные спекулянты. Народ жестоко обирается спекулянтами, которых выставляют как российских предпринимателей. В нашей реформе отсутствует частник. Его нет. Либерализация рассчитана на «рынок». Смысл «рынка» – частник, а его нет. И получаются одна спекуляция, один разор страны. И невиданные хищения.
Руководители страны (большие и малые вожди демократии, хотя какая это демократия? Партийная номенклатура решила стать образцовым «капитализмом» и занялась привычным – взяточничеством и присвоением, теперь уже без всякой меры) принимают неизменность своей линии за доблесть первопроходцев, волю единственно посвященных и единственно видящих историческую перспективу, великих врачевателей России. Незряче, с широко открытыми глазами (и очень часто почти все и всегда – с более чем широко открытыми карманами) они шагают в будущее, о котором узнали из рассказов иностранцев, – своего в подходе к реформам у них ничего нет, кроме живодерской бесчувственности к людям, этого у них сверх меры.