Воспоминания зарядили решимостью, а через несколько минут я сидела на кухне в ожидании. Время шло, Антон не приходил. Я проголодалась, но вести себя по-хозяйски, как было с утра, почему-то не могла. Словно превращусь в нищую бродяжку, если Антон вдруг продолжит ссору и попрекнёт куском хлеба.

Я просто вскипятила чайник и пила мелкими глотками горячую воду, обжигая губы. Раздалась трель сообщения. Чуть не обварившись, я суетливо выудила из кармана джинсов телефон… Мама просила перезвонить. Плечи поникли, глаза защипало, но изменить ход событий я не могла.

Десяток сообщений и столько же неотвеченных звонков от Танюхи. Она надеялась вытащить меня в эти выходные на очередную тусовку. Но мы с Антоном должны были ехать к его родителям, и мне пришлось отказаться. А теперь я не знала – был у меня жених или уже нет.

Входная дверь хлопнула, и следующие секунды оказались самыми страшными. Ожидание, неизвестность, памятное злое лицо Антона – хотелось кричать, чтобы прекратить кошмар. Я сидела за кухонным столом с идеально ровной спиной, немигающим взглядом в сторону дверного проёма и сжимала горячую чашку, обжигающую кожу ладоней, а внутренности трещали, покрываясь толстым льдом.

– Вещи собрала?

Антон прошёл к холодильнику, достал газировку и припал к горлышку, жадно глотая. Кошмар продолжался…

– Какие вещи, Антон? Ты хочешь расстаться из-за недоразумения? Это же смешно.

– Катя, смешно во время выступления клоунов в цирке. Бабушки смеются, когда смотрят по телевизору выступление Петросяна или кого там сейчас показывают. А мне было не смешно. Твоя шутка вроде стендаповых. Настолько ниже пояса, что тянет не рассмеяться, а пойти блевануть.

– Ты говоришь полную ерунду.

– Для тебя возможно. Но не для меня. Слушай. Завтра рано вставать – мне на работу, тебе в институт. Я вызову такси.

– С ума сошёл? Какое к чёрту такси. Ты меня выгоняешь?

– Вовсе нет. Мы просто расстаёмся. Вещи, как я понял, ты не собирала. Без проблем. Давай условимся на субботу. Ты приедешь утром, всё соберёшь, и я даже помогу тебе, спущу их на первый этаж.

Я вертела между покрасневших пальцев чашку и ни черта не понимала. Антон не мог говорить всё то, что сказал. А я не могла расплачиваться за ошибки другого человека. Несколько часов назад мы говорили о свадьбе, сейчас же он выставлял меня вон. Выпитый кипяток собрался в желудке камнем. Я вспомнила, как мы с мамой и её сослуживцами давным-давно ездили летом на речку. Один коренастый, смуглый, с пышными чёрными усами дядечка рыбачил в запруде. Он с трудом выловил огромного сома, причём не удочкой, а широкими, как лопаты, ладонями. Едва удерживая в объятиях скользкого гада, и пока ему на помощь спешили другие дядьки, он просто саданул здоровенным кулачищем сому по темечку. Я стояла рядом и видела, как у несчастной рыбки вращались глаза. Кость у сома крепкая, сотрясение организовать не так-то просто. Дальнейшие действия усатого дяди лучше не вспоминать, вода в желудке забурлила, и тошнота стремительно поползла вверх к самому горлу. Боги, о чём я думала, пока рушилась жизнь. «Я – не сом, я – рыбак», – вдруг поможет? Глубокий вдох перед новой попыткой:

– Из-за чего ты взбеленился, можешь объяснить? Я тебя просто не понимаю. Ден-придурок меня поцеловал, когда я об этом не просила, а наоборот ругалась с ним. А ты вместо того, чтобы дать ему по роже, меня бросаешь? Это как называется, Антон?

– Кать, я не стану встречаться и уж тем более жить с девушкой без моральных принципов.

– То есть я, по-твоему, потаскуха, что ли?

– Заметь, это не я сказал.

– А кто?

– Ка-тя, – потирая лоб, длинно выдохнул Антон и вышел из кухни. Я за ним. Он нашёлся в спальне и уже начал раздеваться. – Я устал. Давай отложим ссору до выходных.