Я повернулся к Кириллу. Он перебирал струны, полуприкрыв глаза. Губы у него шевелились.
– Каббал! – торжественно сказал я. – Тебе слово, если что.
– Не трогай его, – встряла Наташа. – Видишь, на человека вдохновение напало!
– Кирюха, ты что ли серьезно песню про девочку-призрака там сочиняешь? – засмеялся Макс.
– Блин, девчонки, вы же правда выдумали эту историю? – спросил Бегемот. – А то у меня до сих пор мороз по коже. Бррр…
– Да правда выдумали! – широко улыбнулась Наташа.
– Честное слово! – заверила Ева. – Наташа начала, а я подыграла.
– А звучало как будто все по-настоящему, – пробурчал Бегемот. – Ева же на историческом учится, мало ли, вдруг там преподавали что-то такое…
– Ах, если бы… – вздохнула Ева.
Кирилл поднял голову и посмотрел на всех затуманенным взглядом.
– А? Что? – мелко заморгал он. – Вы что-то у меня спрашивали?
– Выскажешься на камеру о сегодняшнем концерте? – спросил я, захватив крупным планом его лицо.
Глава 4
Не спалось. Я сидел почти вплотную к телевизору и уже на пятый, наверное, раз пересматривал афтепати «ангелочков». Причудливые блики от экрана освещали комнату, падали на лицо безмятежно спящей Евы, плясали на стенах. Я делал это без какой-то особой цели, не пытался что-то там проанализировать или рассмотреть изменения на лицах парней. Просто затянула сама вот эта обстановка – ночь, даже уже почти утро, темная комната, спящая любимая девушка. И я сижу в наушниках и слушаю послеконцертный треп моих парней. Мысли в голове вспыхивали и гасли.
А вдруг здесь записан исторический момент? И Кирюха наиграл нам на гитаре будущий мировой суперхит?
Бегемот и Света какие-то загадочные. Уж не к свадьбе ли там дело идет?
Макс выглядит так, будто или в лотерею выиграл. Или какой-то груз с плеч спихнул и расслабился…
Странно молчаливый Астарот… Витает где-то в облаках. Думает о чем-то своем.
А Кристина изменилась… Или это я начал к ней относиться серьезнее?
– Ты что не спишь? – сонно пробормотала Ева.
– Экран мешает? – стянув с головы наушники, сказал я.
– Да нет, просто уже поздно же, – Ева повозилась, устраиваясь под одеялом поудобее.
– Скорее рано, – усмехнулся я.
– Значит завтрак сегодня ты готовишь, – сказала Ева и снова уснула.
Я с минуту медитировал на пустой экран, а потом снова перемотал кассету на начало.
Мама впустила меня в квартиру и немедленно убежала на кухню.
– Завтракать будешь? – спросила она, пока я снимал куртку и ботинки. – Я сырников нажарила!
– Вообще-то я уже ел, но от сырников точно не откажусь, – заявил я. – А папа где?
– Умчался по делам еще с семи утра, – мама взмахнула лопаточкой. Она была одета уже на выход – в брючном костюме, и прическа уложена. Но в кухонном фартуке. На сковороде шкворчали кругляши сырников.
Все-таки моя мама, в смысле мама Вовы-Велиала, – удивительный человек. Мне страшно нравилось смотреть, как она делает практически все. Играючи готовит. Как бы походя, между делом. Голова занята мыслями о производстве или чем-то еще важном. Одежда и прическа – хоть сейчас в переговорную. Или, скажем, уборка. Вот, казалось бы, как можно ухитриться выглядеть настоящей леди, когда у тебя в одной руке тряпка, а в другой – веник? Но меж тем… Все эти бытовые действия она совершала, как будто ни секунды не напрягаясь. Даже не задумываясь вообще.
Просто магия какая-то!
– Володя, мне нужно с тобой поговорить, – сказала мама, когда поставила передо мной тарелку с сырниками, вазочку с вареньем и блюдце со сметаной.
– Что-то случилось? – замер я с рукой над тарелкой. Блин, хорошее настроение как ветром сдуло. Что-то с Французом фиговое? Вдруг идея с ними связываться оказалась так себе?