Бельфегор и Кирюха колбасились перед самой сценой. Пришлось здорово поработать локтями, чтобы к ним подобраться.

Оставался Астарот, которого я заметил последним. Хотя стояли они с Кристиной у самого выхода.

Я привел их в нашу «контрольную точку» – крайнюю квадратную колонну с криво нарисованным знаком «анархия». Секунду подумав, достал из сумки камеру. Там как раз на кассете еще осталось место после наших видеозаметок в поезде.

Нацелил «стеклянный глаз» на Астарота.

– Значит так, братва, есть тема, – сказал я. – Сэнсей сказал, что можно здесь выступить. Прямо сейчас. Готовы?

– Сейчас? – переспросил Астарот.

– Но мы же инструменты не взяли… – растерянно проговорил Бельфегор.

– Сэнсей, твой выход! – громко сказал я, увидев приближающегося к нам фронтмена «Папоротника». И еще какого-то парня. Или, скорее дядьки, мужичок был явно в возрасте. Тоже патлатый, но в бороде уже заметная седина.

– Спокойствие, – сказал Сэнсей. – Инструменты есть. Парни из «Лабиринта» с вами поделятся.

– Как-то это неожиданно совсем… – пробормотала Кристина. На лицах «ангелочков» бродили самые разные выражения. В основном – неуверенность. Ну так-то понятно, их в первый раз вырвали из привычной новокиневской песочницы, а местный вайб здорово отличался. Словечко «вайб» они не знали, разумеется. Сам я не особый фанат новояза, но вот конкретно этот термин внутри моей головы все-таки прижился. Хорошо отражает понятие.

– Конечно, давайте! – поддержку я получил с той стороны, с которой вообще не ожидал. Единственным, чьи глаза сразу заблестели азартом и энтузиазмом оказался Кирюха. Наш тихий гений.

– Короче, тема такая, – заговорил Сэнсей. – У фестиваля два организатора, причем один, тот который первый, анархист и считает, что кто первый вылез на сцену, тот и выступает. Но в этот раз появился… Точнее, появилась вторая. И навела немного порядка. Но вышло плохо, так что влезть все еще есть возможность. Ближе ко второй части мы с ребятами выступаем, и вот сразу после нас можно занять сцену и…

– Да блин! – Астарот резко махнул рукой. – Конечно, надо выступать!

«Ангелочки» расслабились и заговорили все разом. Отлично. Даже пенделя не пришлось выписывать, а то я уже речь заготовил. Язвительную.

– Айда за мной, – сказал Сэнсей и повел всю нашу процессию в недра технических коридоров ДК. Я остановил запись видео, чтобы не снимать спины во мраке. Странное дело, все-таки. Вид у этого дворца культуры такой, будто его бомбили. Ну ладно, не бомбили, он явно послевоенной постройки уже. Но вот как будто не ремонтировали с момента постройки точно. Но при этом электричество тут есть. Кто надо подсуетился? Или как провели когда-то так и не отрезали? А еще может быть, здание не так уж и давно заброшено. И такой вид ему придали облюбовавшие его рокеры. Ценители подобного трэша и разрухи, как символа… гм… новой жизни?

Черт, кажется, питерская атмосфера девяностых навевает на меня желание философствовать. Надо это пресечь.

Я нагнал ушедших вперед «ангелочков» и Сэнсея. Тот как раз заканчивал травить очередную байку.

– …и когда они вышли на сцену, то Фима об эту самую кучу навоза и споткнулся, – рассказывал он с невозмутимым лицом. – Зал в ржач. За кулисами ржач. А Фима поправил очечки, подошел к микрофону и говорит: «Товарищи устроители, вы в следующий раз когда будете „Котофейников“ на сцену выпускать, вы их басисту ведро под задницу вешайте, а то он вам тут на сцене насрал!»

«Ангелочки» заржали. Навстречу нам то и дело попадались музыканты всех рокерских вариаций. И в разной степени опьянения.

– Мы же без костюмов своих! – вдруг спохватился Бельфегор.