– Так это же хорошо, – усмехнулся я. – Будет такой «привет из прошлого» как будто. Напоминание нам, что расти – это хорошо и правильно.

– Но получается, что нас увидят такими, как мы там, а мы уже другие… – Кирилл поерзал.

– Да ладно, не накручивайте, – хмыкнул я. – Это не последний наш клип, стопудово. Кстати, надо бы подумать, на какую песню снимать следующий…

– Я уже думал, – сказал Астарот. – Теперь, с басгитарой и поливоксом можно и наш адский цикл продвинуть.

Я чуть не скривился, как от зубной боли. Все-таки эти демонические приколы были лично мне «против шерсти». Русский рок для меня всегда был или чем-то глубоко философским, или жизненным или сказочно-историческим. А вся эта демонологическая нечисть – какая-то хрень, прости-господи. Я надеялся, что Астарот, получив порцию славы за нормальные песни, сделает выводы и откажется от мыслей о «тяжеляке». И, в принципе, положа руку на сердце, мое предположение более или менее сбывалось. Но иногда он вспоминал, что все началось с того, что он начал писать песни про ад, сатану и прочих вельзевулов. И вообще на самом-то деле группа называется «Ангелы Сатаны», а вовсе не «Ангелы С»…

– Снимать про ад труднее, тут спецэффекты нужны… – проговорил я как бы в воздух. – Иначе стремно будет выглядеть…

– Да не, я все придумал уже, – сказал Астарот. – Нам нужна будет железная клетка только. Можно решетка, типа той, что на ВДНХ в самой дальней части. Там старая, дореволюционная такая, ромбами. И если под ней разжечь костер, то в темноте будет смотреться очень… ну, круто.

– А телевизор не пора включать? – воскликнула вернувшаяся в комнату Надя. В руках она несла две большие тарелки с бутербродами.

– Еще пять минут, – сказал Бегемот и предсказуемо первым потянул руки к бутерам. Схватил и немедленно откусил от него половину. На лице толстяка разлилось блаженство.

– Вот еще компот, – Макс поставил на стол кувшин с вишневым компотом. – И чайник сейчас закипит, если кто-то хочет…

Макс включил телек, на экране появилась пластилиновая заставка ТВ «Кинева».

– Где там Бельфегор, что он так долго ходит? – Астарот бросил взгляд в сторону двери.

– Да нормально, там сначала новости будут, – невнятно сказал Бегемот, уминая второй бутер. – Там сегодня митинг был против повышения цен, слышали?

– Где был митинг? – спросил Макс.

– Ну, на площади Ленина, возле памятника, – жуя объяснил Бегемот, подняв руку указующем жесте Владимира Ильича. Как бы проиллюстрировав, какой именно памятник он имеет в виду.

На экране появилась Катя.

– Добрый вечер! На экране ТВ «Кинева», первая независимая телекомпания Новокиневска, в эфире новости города и области. Шокирующее открытие ждало горожан на второй день девяносто второго года. Придя в магазины, они обнаружили, что цены буквально за одну ночь выросли в два, в три, а то и в четыре раза. Наши корреспонденты провели опрос общественного мнения на улицах Новокиневска…

Раздался звонок в дверь. Потом повернулась ручка, и дверь открылась.

– А, я же не закрывал! – воскликнул из прихожей запыхавшийся Бельфегор. – Пришлось бежать в дальнюю союзпечать, в ближней уже всю «молодежку» разобрали!

– Ну и что там, есть статья? – жадно спросил Астарот.

– Да, есть! – Бельфегор споткнулся, торопливо сбрасывая ботинки, и чуть не грохнулся всем собой об паркетный пол. – Я пока не читал, просто посмотрел. На целую страницу! И фотки есть! Смотрите, как Астарот классно получился!

Все загалдели и повскакивали со своих мест. Столпились вокруг Бельфегора и газеты, столкнувшись лбами.

– О, Астарот в натуре как демон получился! – крошки посыпались на газетный лист с очередного надкусанного Бегемотом бутера.