Итак, вернемся к Людмиле. Она жила в трехкомнатной квартире, в одной комнате жила мама, в другой − ее племянница с дочкой и мужем, а в третьей комнате жила она со своей 55-летней сестрой. Таким образом, в этой трехкомнатной квартире проживало пять женщин и один мужчина. Четыре поколения женщин с совершенно одинаковой системой, и ни у кого из них не было личного пространства. Ситуация была трудная, нам было уже понятно, что здесь все непросто. В пространстве так и витало ощущение того, что квартира требует хоть капли жизни и свежего воздуха. Вспомните, когда разные нитки запутались и завязались во множество разных узлов и нужно потратить не менее часа, чтобы все нитки развязать и смотать в разные отдельные клубки. Эта ситуация была похожа на такой клубок. Здесь возникало много вопросов, почему сложилось так, а не иначе. В таких случаях мы сразу говорим, что можно сделать сейчас для того, чтобы запустился первый процесс, сдвинуть его с мертвой точки. Мы порекомендовали Людмиле отделить свою половину комнаты цветом. В ее случае это был алый, так как ситуация требовала кардинальных решений в обретении личного пространства. Отодвинуть свою кровать и поставить стеллаж, который отделяет ее часть комнаты от пространства сестры. Также посоветовали собрать все свои вещи из разных углов и организовать им место на своей территории. А чужие вещи убрать со своей половины, отдать их владельцам. Данная терапия дает большие результаты в отделении себя от других.

Как только Людмила покрасила свою половину комнаты в алый цвет, у мамы начались истерические припадки. Она начала орать и требовать от дочери, чтобы она вернула все на место, при том что она даже не заходила в ее комнату и не видела, что там происходит. Она приказывала, чтобы та перестала двигать мебель, иначе она выбросится из окна. Однажды Людмила не выдержала и сказала матери, что та может делать что хочет, ей все равно. Мать отступила и перестала дебоширить. До этого момента Людмила всегда была на крючке и всячески уговаривала мать не делать того, что ей может навредить, и отступала сама, отказываясь от себя. Единственный мужчина в доме, устав жить в такой атмосфере, решил покинуть квартиру. Как только он ушел, у матери начались новые приступы, она бегала по квартире и кричала, что его убили и держат в комнате. Семья не выдержала и попросила его приехать и показаться ей. Чтобы она успокоилась, мужчина вернулся. Людмилу ужасно напугала динамичность развивающихся событий, и она решила, что двигать больше ничего не будет, ставить стеллаж тоже, пока все не утихнет. Но в ее сердце снова ожили знакомые чувства детства. У нее появилось ощущение, что она попала в очередную ловушку матери. Раньше она не видела этого влияния на ее жизнь. Ей говорили, но она не осознавала этого. Мать в детстве была с ней жестока, и дочь всегда старалась быть хорошей девочкой. Людмила так и не решилась отделить себя до конца и не стала проверять того, что могло ее ожидать в новой жизни. Она не могла предположить, что перемены начнутся так быстро, и испугалась, что не справится с ними, и лучше оставить все в привычном состоянии, а пока походить на различные тренинги личностного роста. В этот период у нее сложилась ситуация, когда она могла получить отдельную квартиру, но для этого необходимо было прописать мужа племянницы. Мать была категорически против, и новое жилье Людмиле не досталось. Она не смогла отстоять свое желание и согласилась с позицией матери. Она по-прежнему смотрела на нее со страхом, глазами маленькой послушной девочки.