Более взрослым.

Говорят, по-настоящему взрослыми мы становимся не тогда, когда у нас рождаются дети, а когда умирают наши родители.

– Хорошо, что ты родила мне ребенка. Плохо, что пыталась это скрыть.

– Знаешь, что плохо, Антон? – с вызовом спрашиваю я, переступив с ноги на ноги, от сонной тяжести ребенка мои руки устали, но я боюсь садиться, словно на меня могут напасть в любой момент. – Что ты вышвырнул меня из своей жизни, а теперь пытаешься забрать сына! Хотя это ты выгнал меня!

Из глаз брызжут слезы. Наверное, все же гормоны разыгрались.

Антон прищуривается, упрямо качает головой.

– А что я должен был сделать? У тебя была возможность получить почти все мои деньги, дорогая. Но ты выбрала другой путь.

От слов сосет сердце.

Я уже понимаю, что сейчас снова прозвучит что-то разрушительное и обидное. Те самые слова.

– В твоих вещах нашли деньги, которые ты без разрешения взяла из сейфа.

– Антон, я ничего не брала!

– Мне жаль, Кира. Для меня эти деньги – сущие пустяки. Это копейки, и от этого еще хуже. Мне не нужна была воровка в семье. Поэтому я подал на развод.

– Я не брала, ты слышишь меня?!

– На записях видно, как ты идешь в кабинет и возвращаешься с деньгами.

– Это ошибка! – настаиваю я, но замолкаю.

Эта заминка убедит его, что он прав.

Но я понимаю: спорить бесполезно. За моей спиной уже провели расследование и пришли к нужным выводам. Он уже со мной развелся, смысл ломать копья?

– Меня подставили, Антон. Жаль, что ты мне не веришь, – вздыхаю я. – Или, что вероятнее, это ловкий способ от меня отделаться, когда ты понял, что отец был прав и ты поторопился на мне жениться, совершив ошибку.

Антон прищуривается.

– Нет, это не было ошибкой. Ошибкой стало то, что я слепо тебе верил.

– Это называется – верил? – усмехаюсь я.

– Мы были знакомы два года, Кира. А сотрудников службы безопасности, доверенных лиц моего отца и его советников я знаю всю жизнь. Я бы тебе поверил. Обязательно. Но у них не было мотивов подставлять тебя или добиваться нашего развода. Сговориться все вместе они не могли. Я лично изучил каждую улику. Хватит врать, Кира. Просто перестань.

– Ты мне не веришь, – усмехаюсь я, крепче прижимая сына.

– Это имеет значение?

– А разве нет?

Руки окончательно устают. Я делаю шаг к дивану и сажусь с видимым облегчением. Сына кладу рядом, приоткрыв лицо. С надеждой и отчаянием смотрю на Степана, словно сын поможет.

Устало качаю головой.

Антон непробиваем. С этими выдуманными деньгами из сейфа – просто непробиваем.

Нет сил спорить.

Как и в прошлый раз. Когда он мне сказал об этом в ресторане перед расставанием. Тогда сил хватило, чтобы встать и уйти.

Антон не пытался меня задержать. Остался за столиком. А я рыдала в машине от обиды.

В тот вечер я вернулась домой.

Меня мотало по адским кочкам эмоциональных качелей. Хотелось то сорвать обручальное кольцо и бросить мужу в лицо, то на коленях молить подождать с разводом и найти тех, кто нас разлучает.

Я не брала денег.

Но Антон мне не верил.

Успокоившись, я рассудила, что сгоряча Антон не стал бы рвать отношения. Он действительно изучил каждую улику. Я еще надеялась, что недоразумение разрешится.

Звонила ему. Писала. Пыталась поговорить.

Не сразу я поняла, что для Антона это действительно стало точкой.

Он не верил мне. Ни одному слову.

И через некоторые время я поняла, что это действительно конец. Не только с его. С моей стороны тоже. Пришло разочарование в нем. Мы любили друг друга, как Антон мог от меня отказаться, поверив непонятно кому?

Для него это была действительно небольшая сумма. От этого еще обиднее и противней. Он считал, что я могла скрысить сумму, которую мы тратили за неделю расходов. Дело было в принципе. Он не мог доверять воровке.