Живот прихватывает сильнее. Я пытаюсь вытянуться на кровати, лечь. Вздыхаю. Оказалось, одинокая беременность не самое страшное. Куда страшнее, если бывший тебя найдет.

Драгоценности заберу с собой. Машину, наверное, продаст муж Тани, Иван. Все будет хорошо.

Постепенно живот успокаивается. Получается даже встать и немного поработать.

Около трех звонит Иван:

– Я уже в городе. Таня сказала, ты хочешь продать машину. Нужна доверенность.

– Ох… – я хватаюсь за живот, пытаясь встать. – Да.

– Тогда поехали к нотариусу. Я сейчас в центре, подъезжай, я договорился со знакомым.

Очень вовремя.

На сборы уходит больше времени, чем я думала. Долго иду до метро, спускаюсь, борясь с дурнотой. Раньше мне не становилось плохо в подземке… Но то ли волнение, то ли беременность дают о себе знать.

Зато здесь я относительно спокойна. Антон не спускался в метро, наверное, ни разу.

Главное, чтобы за мной не вели слежку.

На этот случай я надела просторную рубашку, а сверху еще и осенний жилет. Несмотря на то, что они неплохо маскировали живот, я все равно волновалась. На моем сроке полностью живот не спрятать. Как жаль, что я не располнела. Со стороны казалась бы просто толстой.

Ивана я встречаю около нотариальной конторы, мы расцеловываемся.

– Не родила еще? – смеется он.

С каждым днем эта шутка становится все менее смешной… Малыш подкрепляет приветствие боксерским выпадом.

У нотариуса мы оформляем доверенность на продажу.

– Эту ночь я у родителей проведу, – сообщает Иван, косясь на живот. – Вечером выставлю авто на продажу. Ты не переживай, все будет нормально.

Киваю, мы прощаемся.

Я прекрасно понимаю, почему он остановился у родителей, а не у себя дома. Чтобы не смущать меня.

Повезло с друзьями.

Я бреду к метро, решив сделать это через осенний сквер.

Попрощаюсь со столицей.

Перед отъездом нужно будет зайти в магазин: купить подарки маме и пару вещей малышу. Звонит телефон, я с трудом нахожу телефон в сумке и отвечаю на прохладном ветру:

– Да?

– Привет, Кира.

Моя подруга.

– О, привет! Появились заказы?

– Нет, дело не в этом.

По интонации понимаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее, какие-то плохие новости. Поворачиваюсь к ветру боком, чтобы не шумел в ушах.

– Что случилось?!

– Мне сейчас звонили насчет тебя… Расспрашивали. Работаешь ли ты со мной, как давно и все такое. Сначала я подумала, что кто-то хочет посотрудничать, но потом поняла, кто это не так.

– Мужчина или женщина?

– Женщина.

– Что она спрашивала?

– Как давно работаешь, когда перешла на личную жизнь, я сбросила звонок.

Холодаю от страха.

– Личную жизнь?

– Спрашивала, есть ли у тебя кто-то. Я сразу поняла, что не так что-то и сбросила ее. Кажется, у тебя появилась странная преследовательница… Или соперница.

Вот, что ее ставит в тупик. Преследователь обычно мужчина.

Сталкерство со стороны женщины встречается реже, если это не соперницы.

– Если еще раз позвонит, попытайся выяснить, кто она, – прошу я. – Тане тоже какая-то звонила и пыталась узнать, как давно я живу в квартире!

Злюсь, но толку-то?

– Зачем, – бормочет она. – Разве не понятно, что это с Антоном связано? Его секретарша или еще кто. Я тебя предупреждала, что детей записывают на бывших в течение трехсот дней. Это общеизвестный факт!

– Не думаю…

– Уверена, что подослал он. Узнал, что ты в положении, и подослал шпионку.

Очередной порыв ветра бросает в лицо волосы.

– Я не могу сейчас говорить! – я отключаю телефон. Оглядываюсь, нахожу кофейный павильон, и бреду туда. Взяв карамельный латте, сажусь за стойку и достаю телефон.

Да, подруга говорила.

Только это абсолютно вылетело у меня из головы. А я хотела проверить.