Как только пенсионер с собакой исчезли в подъезде, девушка вышла из машины, негромко хлопнув дверцей. Одета она была недорого, но со вкусом – голубая куртка с заклепками, белоснежная футболка и плотно облегающие брюки-капри с широким кожаным ремнем, увенчанным большой пряжкой с индейским орнаментом. Изящные сабо на высоких каблуках и сумочка с бахромой в стиле «вестерн» дополняли наряд. Любой, хоть немного разбирающийся в женщинах, представитель мужского пола без особого труда отнес бы эту барышню к разряду тех развратных и при этом самодовольных стерв, которые заарканив мужчину, рано или поздно превращают его в раба, готового исполнять ее любую прихоть и похоть…

Когда девушка зашла в подъезд, Войтовский все еще стоял на лестничной площадке и ждал лифт. Девушка подошла и стала рядом, не обратив внимания ни на фронтовика, ни на собаку. Зато Энга весьма ею заинтересовалась и деликатно обнюхала ее правую штанину. Девушка стояла совершенно неподвижно, и лишь однажды встряхнула запястьем, на котором сразу же зазвенело множество тонких серебряных браслетов, чтобы поправить свои волнистые волосы.

Дверцы лифта открылись, и все трое зашли внутрь. Григорий Петрович деликатно посторонился, пропуская девушку вперед, и придержал Энгу. Затем вопросительно посмотрел на незнакомку:

– Вам какой?

– Шестой.

Войтовский нажал две кнопки подряд, двери лифта с шумом закрылись, и кабина плавно поплыла вверх. Энга с прежним любопытством продолжала изучать стройную спутницу, задрав вверх свою умную морду. Девушка не удостоила ее взгляда, не говоря уже о том, чтобы похвалить. Она вышла первой, а старик и собака продолжили подниматься дальше.

– Какая странная девушка, не правда ли, Энга? – спросил Григорий Петрович, поглаживая собаку. – Наверное, у нее какие-то неприятности, если она не обратила на тебя никакого внимания… Но ты уж на нее не обижайся.

Выйдя из лифта, девушка немного постояла на лестничной площадке, словно бы взвешивая все за и против, после чего пошла по коридору, бормоча себе под нос нечто вроде «направо и прямо». Приблизившись к железной двери, на которой не было номерного знака, она вновь остановилась и какое-то время провела в напряженном раздумье. Наконец, преодолев состояние неуверенности, позвонила. За дверью царила тишина. Тогда она нажала кнопку ещё раз и долго не отпускала палец. Однако жильцы квартиры по-прежнему не подавали ни малейших признаков жизни.

– Ну, уж нет, просто так я не уйду, – решительно заявила девушка самой себе. Затем, повернувшись спиной, прислонилась к двери и принялась ждать.

В этот праздничный майский день Битцевский парк был охвачен свежестью молодой листвы и травы. Весело щебетала «мелкая птичья сволочь», а возвратившиеся из африканской ссылки грачи деловито суетились в вышине березовых крон, целиком поглощенные реставрацией своих гнезд. В этом занятии они очень походили на подмосковных дачников, впервые после долгой зимы навестивших родную «фазенду».

Немного устав от прогулки, Войтовский устроился на поваленном дереве, после чего извлек из сумки бутылку водки «День победы», граненый стакан и нехитрую закуску в виде пары бутербродов с подаренной сегодня колбасой и большого соленого огурца. Поблизости никого не было, и только Энга ходила вокруг хозяина, периодически что-нибудь обнюхивая.

Тем временем, Григорий Петрович аккуратно достал старый альбом с фотографиями и положил его рядом с собой на бревно. Распечатал горлышко и налил себе полстакана. Немного посидел в раздумье, встал по стойке «смирно», снял кепку и выпил до дна. Снова сел, взял бутерброд с колбасой и, морщась, надкусил. Вторая половина бутерброда досталась Энге.