Выпал тринадцатый номер. Все внимательно посмотрели на Полину, но она, встряхнув волосами, искренне рассмеялась, словно ни о чем не жалела. Вторя ей, зазвонил чей-то мобильный телефон, на котором вместо звонка запела Пиаф: «Non, Rien de rien…» И Полина подхватила, запев вместе с ней: «Non, je ne regrette rien! Ni le bien qu’on m’a fait. Ni le mal tout a m’et bin gal!»

Гости казино громко зааплодировали ей.

– Знаешь, какая вероятность выиграть ставку на одно число? – устало спросил ее брюнет, поднимаясь из-за стола. – Ноль целых двадцать семь тысячных.

– Это немало, – серьезно ответила она. – Думаю, вероятность встретить мужчину всей своей жизни – одна миллионная.

Он польщенно улыбнулся, облизнув губы, и Полина вспыхнула румянцем.

– Почему ты решил, что я о тебе? – шутливо оттолкнула она его, но все равно не смогла разубедить в сказанном.

«Да и черт с ним, – подумала девушка про себя. – Не желаю ни о чем думать, играть, делать вид, подбирать слова, видеть себя со стороны, следовать советам психологических журналов, предвидеть будущее, выстраивать отношения… Хочу быть собой, хочу быть счастливой!»

Он взял ее под локоть и повел через просторный гостиничный холл к лифту. На часах было пять утра, в холле никого не было, только сонная девушка на ресепшен сидела, сложив перед собой руки, как будто за партой на уроке. Наверное, здесь были установлены камеры и все сотрудники боялись даже на секунду расслабиться. Они подошли к ней, и девушка, улыбнувшись, протянула ключи. Мужчина расписался в документах и оставил ей на чай.

– Что происходит? – делано удивилась Полина.

Не ответив, он повел ее к лифту с деревянными дверями и стеклянными витражами.

– Куда мы? – спросила Полина, но ее спутник не отвечал, а улыбка гуляла на его губах как кошка, сама по себе.

Кабина лифта открылась. И брюнет слегка втолкнул ее внутрь. Лифт, как и все в «Метрополе», был стилизован под старину. Он был отделан деревом и позолотой, а в высоких, до пола, зеркалах множились отражения.

– И все же, куда мы?

Брюнет не отвечал, разглядывая Полину в зеркале лифта. Они удивительно подходили друг другу, высокий брюнет и стройная блондинка, черное и белое, инь и ян. Оба смотрели на отражения и, не скрывая, любовались собой и друг другом.

– А знаешь, какой напиток ты? – вдруг спросил он, вернувшись к старому разговору, о котором Полина уже успела позабыть.

– Какой?

Они вышли на втором этаже. Поигрывая ключами, брюнет остановился у номера, повернувшись к Полине:

– Ты кампари. Сладкая, ароматная, но с горчинкой; женщина, полная секретов, как и этот напиток, у которого сотни вкусовых оттенков. Ты обманчиво вкусная, но очень крепкая и ударяешь в голову.

– А еще я повышаю аппетит, – попыталась пошутить смущенная Полина. – Меня можно добавлять в коктейли и даже в десерты.

Он засмеялся и повернул ключ. Это был президентский люкс, больше похожий на музейный зал, чем на гостиничный номер. Когда кто-то открывал дверь, звонил дверной звонок. Стены были обиты шелковой тканью, в просторной гостиной стояли рояль, венецианские кресла, каменные часы работы французского мастера, а вместо бара – старинный комод. В спальне находилась огромная кровать, достойная европейских монархов или русских царей, а антикварная мебель, витражи и лепнина на потолке поражали воображение. Полина, восхищенно прижимая ладони ко рту, бродила по стометровому номеру и чувствовала себя так, будто ее пригласили провести ночь в Лувре. Брюнет, следуя за ней, наслаждался произведенным эффектом.

– Ты сейчас похожа на маленькую девочку, – хрипло произнес он, любуясь ею.