Так мы все оруще-кричащей, веселой толпой скатились вниз, и пошли влево по дну котлована, отряхиваясь от песка, который сыпался даже с ушей. Впереди я увидел людей, которые что-то делали, что-то носили, некоторые набрасывали лопатами песок в тележки, а другие отвозили их по деревянным настилам дальше. Туда, где виднелись постройки, в которых делали кирпичи.

Я и раньше слышал, что где-то там, в японских горах есть кирпичный завод, но никак не ожидал, что он будет вот здесь. Почти рядом. Пока мы шумно галдящей толпой подходили к месту работ, там уже собралась небольшая кучка людей.

Они ждали нас. Когда мы подошли ближе, я увидел, что лица у них были не такие, как у нас. И не такие, как у узбеков. А глаза у них были узкие, узкие, как две щелочки. Я сначала думал, что это оттого, что они смеются. Но потом подумал, что не могут же они все одновременно смеяться. Да они просто всегда были такие!

Это были японцы. Военнопленные. Они здесь работали на кирпичном заводе. И хоть они и воевали против нас, но почему-то радовались нашему приходу. К некоторым из них наши ребята подбегали, как к старым знакомым. Они о чем-то говорили, размахивали руками, смеялись.

А я не знал здесь никого и просто так стоял, и смотрел по сторонам. Хотя мне тоже хотелось с кем-нибудь поговорить, так как ребята рассказывали, что им здесь всегда что-то дарят. То ножичек деревянный, то каких-то человечков или зверей из дерева, но чаще из глины.

А ребята тогда угощали «своих япошек» яблоками. Вот почему, когда шли сюда через сады, мы набили яблоками полные карманы.

В это время ко мне подошел японец. Он что-то лопотал на своем языке и, часто кивая головой, улыбался. Я тоже заулыбался в ответ, но ничего не говорил. Что говорить, если он меня не поймет? А он подошел еще ближе, правой рукой погладил меня по голове и опять что-то заговорил быстро, быстро.

Он говорил, говорил и заглядывал мне в глаза, часто отводя левую руку в сторону ладошкой вниз, а потом прижимая эту руку к груди. И так несколько раз. И вдруг я понял, что у него тоже где-то там, в Японии есть такой же, как я пацан. Я понимающе улыбнулся и кивнул головой, глядя на него, а он слегка прижал мою голову к груди.

И тут я вспомнил про яблоки, быстро достал их из кармана и отдал их в руки японцу. Он радостно что-то залопотал. Я увидел, как у него заблестели глаза. Затем он достал из своего кармана две фигурки глиняных дракончиков и вложил их в мои руки, что-то взволнованно рассказывая. Он помолчал немного, а потом сказал еще что-то, поклонился мне несколько раз и отошел в сторону, потирая глаза.

А я взял своих дракончиков за хвосты, зашипел сквозь зубы и начал ими вращать вокруг себя и над головой. Затем оглянулся по сторонам и увидел, что почти все ребята были заняты разговорами и обменом подарками. Тогда я пошел в сторону завода.

Мимо по доскам звонко тарахтели пустые или, глухо хлопая досками настила, загруженные песком тележки. Их катили японцы. Им было тяжело, они были потные, но все равно они улыбались мне и что-то весело кричали моему японцу, который в двух-трех шагах шел сзади.

Впереди метрах в пятидесяти я увидел вышку. Там должен был быть наш часовой. Но его не было видно. Наверно он отдыхал где-то. Потом ребята собрались возле одной крутой горки. Там мы лазали, прыгали, кувыркались еще какое-то время, когда раздался звон. Это звенел подвешенный рельс, по которому били железной трубой.

Наши японцы сразу оглянулись в ту сторону и начали с нами прощаться. Из всего, что они говорили, я понял, что нас приглашали приходить еще.