Между прочим, даже в условиях территориальной разобщенности на диких и поруганных просторах зоны БАМа министерства и ведомства умудряются сталкиваться и входить в бесконечные конфликты, мешать друг другу. Не существует, например, механизмов, которые позволили бы Минуглепрому отдать в эксплуатацию Минцветмету свою неприкосновенную собственность – отвалы вскрышных работ. Но зато Минцветмет успешно перехватывает у Минуглепрома импортную карьерную технику, а вместе с тем и людей, кадры.

Критическое отношение к «Программе» складывается не только относительно того, что в ней говорится, но и о чем умалчивается.

Огромные, жизненно важные и вопиющие проблемы региона не включены в «Программу». Например, ничего не говорится о железнодорожных войсках на БАМе. Условия, в которых они живут и действуют, трудноописуемы. Как ни утепляй палатку, а брезент в пятидесятиградусные морозы остается брезентом. Зимой солдаты беззащитны перед морозом, летом – перед гнусом, и весь срок службы – перед собственными нравами и обычаями, более чем грубыми и нелепыми. Не следует забывать, что железнодорожные войска имеют не самое лучшее пополнение. Отсюда – крайне низкое качество строительства, отсюда – доходящая до бессмысленности жестокость отношения к природе: не до природы, выжить бы самому.

И при всем при этом железнодорожные войска, составляя не только авангард строительства, но и пронизывая собой всю толщу строительных работ, включая пусковые, самые ответственные и парадные, по существу, выступают в роли хозяев трассы, даже когда тот или иной участок уже сдан МПС, как, например, в Зейске, официально уже сданном в эксплуатацию, но все еще находящемся в состоянии доводки, доделки и строительства.

Поездка по БАМу позволила понять, зачем устанавливаются сверхжесткие, невыполнимые сроки строительства тех или иных объектов. Вокзал в Зейске начали строить в апреле 1987 года, а его сдача была назначена на 24 сентября того же года. 23 сентября вечером солдаты подметали перрон перед недостроенным первым этажом здания вокзала, абсолютно ненужного ни 24, ни 25 сентября, ни в какой другой день того года, так как никакого города Зей-ска еще не существует. Более того, совершенно неясно, нужен ли такой город и можно ли его построить именно в этом месте, на уникальной высокотемпературной мерзлоте. Так зачем нужны сумасшедшие темпы строительства? Ответ может быть только один: чтобы этой спешкой и гонкой оправдать нижайший уровень качества строительства, оправдать нанесенный природе бессмысленный ущерб, скрыть от себя самих и окружающих горькую правду – мы просто не умеем нормально строить. Ну, и помимо этого, на гонку и спешку списываются сверхнормативные расходы материалов, превышения сметной стоимости строительства, другие нарушения, искажения и просто преступления…

От железнодорожной станции Зейск надо спуститься вниз, к Зейскому водохранилищу, чтобы сесть на «Комету», курсирующую между райцентром Зея и селом Бомнак, затерянным километрах в сорока от железной дороги.

Бомнак растянулся черными избами вдоль несуществующей более Зеи. Русские избы велики и окружены огородами, эвенкийские избенки стоят в необработанных палисадах. Не огородники эвенки… На другом конце Бомнака, за знаком «Проезд запрещен», в светлом, продуваемом солнечным ветром березнячке – чудом сохранившаяся могила Улукиткана, верного друга и проводника писателя и геодезиста Георгия Федосеева (она попала под затопление, да в последний момент могилу перенесли повыше). «Мать дает жизнь, годы дают мудрость» – начертаны на могильном камне слова мудрого Бельчонка-Улукиткана.