–Так, – спрыгивая, сказал Иннокентий, – ты стоишь и ждёшь здесь. Я как её найду, притащу на себе, понял? Если кто придёт, скажешь… Короче, что было, то и скажешь, – он посмотрел по сторонам. Вереницей тянулись вагоны, насколько хватало взгляда. Уверенно взяв направление к хвосту поезда, он зашагал по потрескивающему щебню.

Выглянув наружу, Костя присел на ступеньках трапа. «Блин папироску бы» – мелькнуло у него в голове. В темной траве что-то зашуршало.

Дверь последнего купе отворилась. Из него вышел коренастый, лысый мужчина средних лет, с белой бородой, прикрывающей шею. В сланцах, спортивках и майке – алкоголичке он напоминал вахтовика. Не внушающий ничего позитивного, поглаживая лысину, он направился к пассажирам. Заметив его, Мария успела накинуть рубашку.

Вениамин кивнул Насте, и, оставив Васю с ней, вышел в проход и затолкнул Марию обратно в купе.

Борода подошёл ближе. Окинув взглядом Веню, он протянул руку.

– Отец Климентий.

–Вениамин, – неуверенно сказал учитель, пожав руку бородачу, – ничего серьёзного, просто экстренная остановка, – начал он оправдываться, прикрыв дверь, – Скоро отправимся в путь, займите своё место.

– Я бы так не надеялся, мы не скоро отправимся – сказал он Вениамину, который успел вспомнить, что с ним произошло хорошего, плохого и мысленно продумал на кого оставить дочку, – Зачем мы остановились? Кто просил дёргать за рычаг?

–С нами ехал старший лейтенант Иннокентий Петрович, это он дёрнул.

–А случилось то что?

–Да всего и не расскажешь. Моя жена выпрыгнула в окно. Ну как жена, мне, наверное, показалось, что это моя жена, так как она умерла уже давно…

–Тебе не показалось. Кто ещё в вагоне?

–Ну, я, моя дочка, студентка Настя, свидетельница Мария… Ах да, ещё Костя – школьник. Он вышел вместе с Иннокентием….

–Какой выход? – схватил его за грудки Отец, Вениамин показал назад.

Отец Климентий, пихнув в сторону учителя, в четыре шага перепрыгнул коридор и выбил с ноги дверь тамбура.

– Когда же он закончится, – старлей продолжал идти вдоль состава. Спина его ещё ныла после общения со свидетельницей из Подмосковья, и поэтому пролазить под вагонами желания особо и не было. Новые рабочие туфли с каждым шагом старели на одну морщинку в месте сгиба пальцев и одну царапинку на носочках.

– Хоть на звёздочку заработаю. Свалю всё на этого очкастого препода, мол, сам выкинул. Или на шпану. Ишь чего удумал, учить меня. А это ещё что? – он поднял с земли ещё дымящийся окурок.

Глаза его округлились. Достав плоский металлический портсигар в диагональную мелкую полоску, он проверил себя ещё раз. Нет, совпадения не могло быть. Чёрные самокрутки с шоколадным вкусом и эмблемой в виде короны, привезённые его коллегой с юга Испании, не могли физически быть здесь, в этой глуши. Присмотревшись внимательнее на смятый в трубочку фильтр, он почувствовал, как к горлу подступает комок. Сглотнув, он вытер пот со лба и развернулся. Вглядевшись в даль, Иннокентий Петрович увидел женскую фигуру в траве и Костю, стоящего на щебёнке.

Нежное овальное лицо девушки было полно искренности и невинности. Большие иссиня голубые глаза излучали свет. Распущенные чёрные волосы едва прикрывали её грудь. Посреди этой густой травы она казалась чудом, идеальным созданием, в котором было собранно всё желанное в одном флаконе. Костя смотрел на неё пустым взглядом.

–Костя… Костя… Ты тот, которого я так ждала. Ты можешь пойти со мной. Мы будем делать всё, что ты захочешь. Я твоя, – манила дева Костю, который уже и не понимал что происходит.

Он пытался отвести от неё взгляд, но никаких сил противиться этому наваждению у него не было. Дева стала всё ближе подходить к подростку, поглаживая свою грудь. Она подошла на расстояние вытянутой руки и коснулась его лица. Паренёк обмяк.