Они стояли у кованых чугунных ворот, вдали за которыми на фоне пепельно-розовых отблесков заката виднелась поросшая лесом скала, приютившая на своей вершине песочного цвета замок с темно-зеленой покатой крышей и несколькими строгими башенками по периметру. Издалека замок казался абсолютно неприступным, и кое-кто из пансионеров зашушукался, недоумевая, как же они взберутся на такую кручу, покрытую сугробами, но тут ворота громко звякнули, и им навстречу вышел приветливый человек средних лет в откровенно русских стеганке и шапке-ушанке. Он улыбнулся и замахал им рукой, предлагая следовать за ним, и замерзшие на ветру и изрядно проголодавшиеся пансионеры тут же засеменили по снежной равнине прямо в направлении залитой прощальным заревом заката скалы.

У ее подножия среди запорошенных елей пряталась узкая тропка, ведущая прямо к замку, по пути извилисто огибая скалу. Чахлые деревца, уныло топорщившиеся на склонах, закрывали от взоров группы вершину, и замок они увидели лишь в конце тропки, когда она неожиданно вынырнула на небольшую площадку прямо перед входом. Справа и слева от тяжелых дубовых створок дверей таились высокие колонны, взмывавшие прямо к небу. Оценить их высоту представлялось задачей нелегкой, почти даже неосуществимой – расстояние между колоннами и обрывом было слишком мало, один неосторожный шаг – и полетишь вниз со склона. Еще идя от чугунных ворот к подножию, Злата отметила странную особенность замка-пансионата: он был словно утоплен в скалу, казался естественным ее продолжением, как будто бы его не построили когда-то в давние времена средневековые мастера, а сам он вырос, подобно дереву, и укоренился на вершине, а та обхватила, обвила его со всех сторон, сжала в своих мощных объятиях… Как выяснилось, площадка та была единственной возможностью погулять непосредственно вокруг замка. Точнее, сделать всего несколько шагов вдоль его стен, ибо была она совсем крошечной. А вправо и влево от массивных дубовых дверей тянулись ввысь скалистые породы, заросшие кустарником, заглядывавшим в окна комнат первого этажа. Вероятно, смельчак и мог бы взобраться вверх по склонам, но выглядело это слишком опасным предприятием. Злата же отметила про себя, что непременно отважится и сделает вылазку, когда осмотрится в пансионате.

Слева на колонне была прикреплена резко контрастировавшая с общим видом замка табличка с надписью на румынском, вероятно, гласившая о том, что это пансионат повышенной комфортности «Ярнэ», о чем, собственно, Злате еще ранее поведал Вениамин Георгиевич. Утомившиеся члены группы проследовали за встретившим их смотрителем в стеганке внутрь замка, где их уже ждала приветливо улыбавшаяся девушка-администратор. Интерьер сумрачного холла поражал едва ли меньше, чем сам замок на скале: свет в него проникал из нескольких круглых окон, располагавшихся практически под самым потолком, и оттого казался не привыкшему к темноте глазу яркими потоками, освещавшими лишь то, что попадалось им на пути, эдакими прожекторами, оставлявшими в тени все то, что находилось в стороне от их лучей. Пол украшала явно отреставрированная флорентийская мозаика в коричнево-красных тонах, сливавшаяся с багровыми колоннами, вершины которых уходили далеко ввысь, а у подножия их стояли замысловатые темные статуи, изображавшие мифологических персонажей. Вместо традиционной и по-европейски простой и функциональной стойки, администратор вела регистрацию за высоким деревянным столом с резными ножками, накрытым тяжелым бархатным покрывалом, свисавшим почти до самого пола. У противоположной от входа стены холла размещалась широкая устланная красно-песочным ковром лестница, нырявшая под тяжелый свод потолка и ведущая прямо на второй этаж. Антураж и интерьер были выдержаны в духе давно минувших времен и тем потрясали еще больше и без того изумленных пансионеров. Злата не ожидала ничего подобного, думая, что изнутри