Глубоко прав был проф. Коуплэнд, который, основываясь на детальном изучении картографических материалов Вайпрехта и Пайера, писал: «Я не могу выразить моего восхищения мастерством и энергией этих выдающихся исследователей. Вайпрехту география обязана совершенством, с которым он определил основные точки карты, и точностью определения своего астрономического пункта. Смелости, мастерству и неукротимой энергии Пайера, протянувшего топографическую съемку на огромное расстояние от корабля, мы обязаны первой картой Земли Франца-Иосифа, в которой, несмотря на отдельные несовершенства, пройденные им районы положены так, что любой последующий по этому пути исследователь будет в состоянии исправить только немногие, неизбежные при первом исследовании промахи»[17].

Заслуги Пайера не ограничиваются топографическими работами на Земле Франца-Иосифа. Основываясь на своих наблюдениях, он дал первое физико-географическое описание открытого архипелага – характера его рельефа, оледенения, геологического строения, животного и растительного мира.

Сделанное Пайером сопоставление оледенения Земли Франца-Иосифа с оледенением Антарктиды стало классическим и было безоговорочно принято многими исследователями, работавшими на Земле Франца-Иосифа, в том числе Т. Н. Спижарским[18] и П. А. Шуйским[19]. Любопытно, что такое же сопоставление, по-видимому, независимо от Пайера, было выдвинуто гляциологом Г. А. Авсюком, посетившим в 1954 г. Землю Франца-Иосифа. «Земля Франца-Иосифа, – пишет Г. А. Авсюк, – покрыта ледниками почти на 90 %. Оледенение архипелага, как мне представляется, более других напоминает антарктическое»[20].

Наблюдения над открытой водой к северу от о. Рудольфа, которую путешественники вначале приняли за свободное от льдов Полярное море, в конце концов привели Пайера к совершенно правильному представлению о ледовитости Арктического бассейна. «Факты, наблюденные с мыса Флигели – писал он, – одинаково противоречат как теории свободного от льда Полярного моря, так и взгляду, что это море должно быть сплошь забито льдом»[21].

Русские географы и моряки с большим сочувствием и интересом относились к австро-венгерской экспедиции. На страницах «Известий Русского географического общества» и «Морского сборника» регулярно публиковались материалы, относящиеся к экспедиции. Позднее, когда в течение долгого времени не было никаких известий об экспедиции и ее судьба начала вызывать беспокойство, русскими властями было дано распоряжение всем поморам по мере возможности разыскивать экспедицию и, в случае нахождения, оказывать ей посильную помощь. По свидетельству Пайера, такой приказ висел и на стене капитанской каюты шхуны «Николай», которая взяла на борт участников экспедиции.

Русские географы и мореплаватели высоко оценили достижения австро-венгерской экспедиции.

2 (14) октября 1874 г. на общем собрании Русского географического общества, проходившем в присутствии Ф. П. Литке под председательством П. П. Семенова-Тян-Шанского, секретарь Общества В. В. Вильсон, коснувшись в своей речи успехов экспедиции, сказал: «Независимо от земельных открытий, ими сделанных и еще более расширяющих наши знания о неведомой области Земли, они собрали драгоценнейший научный материал: двухлетние метеорологические наблюдения в таких высоких широтах, магнитные наблюдения, наблюдения над течениями, измерения глубин, исследования геологические и другие представляют такую цену для физики земного шара, что они одни и без земельных открытий могли бы составить прочную славу мужественных и самоотверженных исследователей»