Стою перед входом в избушку. Кругом лес. Темно. Только один фонарик освещает скромную парадную площадь гостеприимного домика. Какой же здесь запах! И хочется наполнить каждую клеточку своего тела этим насыщенным терпким пьянящим ароматом леса.

Вдруг дверь скрипнула и на крыльце появился мой свёкор (тоже любитель ночным воздухом подышать!).

– Катя, я знал, что ты будешь здесь, – бархатно прокатился по звукам Николай Викторович.

– Мне не спится, – ответила я.

– А я очень ждал, когда мы окажемся наедине. – И подойдя совсем близко, прошептал на ухо, захватывая его губами в плен, – Соскучился. Этот месяц я жил только мыслями о тебе. Может, это неправильно и даже безобразно, но именно мысли о тебе давали мне силы и вдохновение.

– Ваша жена в больнице.

– Знаю.

– Сын – в коляске.

– Помню. А я всё равно думаю только о тебе.

– Вы меня в краску вгоняете.

– А ты меня в дрожь возбуждения.

– Вы взрослый мужчина!

– И что, взрослый мужчина не может полюбить?

– Конечно, может, но не свою же невестку!

– Почему нет?

– Потому что она любит вашего сына.

– Ты своему сердцу можешь приказать не любить Руслана?

– Могу, но оно не послушается.

– Вот и моё такое же. Любит только тебя.

– Может, мне сделать что-то безобразное, чтобы вы меня разлюбили?

– Что, например?

– Не знаю. Найду себе новое увлечение – освоить ударные. И буду стучать в барабаны у вас под дверью каждое утро.

– Стучи, мне даже это нравится. И я с радостью к тебе присоединюсь. Лет двадцать назад я мечтал научиться на них играть.

– Но ведь вы не выспитесь.

– Не беда.

– Тогда буду хамить.

– У тебя не получится. Ты даже слово «ЖОПА» сказать не можешь.

– Язык не поворачивается, – опустив глаза, прошептала я. – Гораздо эстетичнее звучит «попка», ну, или ягодицы.

– Что и требовалось доказать. А вообще, можешь не выдумывать ничего больше, я тебя всё равно всю люблю, не зависимо от того, сделаешь ты что-то плохое или нет. Для меня ты сплошь хорошая.

– Сплошь хороших не бывает!

– Ну, мы же склонны идеализировать предмет своего обожания.

– Я устала.

– Устала от старого дуралея, пылающего к тебе любовью?

– Вы не старый.

– Спасибо.

– И не дуралей.

Разговор со свёкром по душам затягивался. Как неловко и страшно! И над нами – полная Луна…

7

Свёкор продолжал дышать мне в ухо, периодически смакуя его своими пухлыми губами.

– Николай Викторович, я понимаю, что вам сейчас очень одиноко…

– Ты мой воздух, – продолжал свёкор, не дав мне договорить.

– Ваша жена…

– Она догадывается о моих чувствах к тебе, – снова перебил меня свёкор.

– И попросила меня быть с вами рядом всегда.

Николай Викторович выпрямился и уставился на меня, вглядываясь всё глубже в мои тёмные, как ночь, глаза.

– Вы говорили с ней обо мне?

– Обо всех нас. Она попросила, нет, даже потребовала, чтобы я сделала вас счастливым. Но и Руслана при этом тоже.

– О, Анна. Она всё-таки очень тонкий человек.

Повисла минута молчания, которую свёкор, сначала опустив голову, а потом робко её подняв, и несмело заглядывая мне в лицо, нерешительно нарушил:

– Ты обещала выполнить её просьбу?

Я покраснела так, что мне казалось, покровы ночи не спасают от того, чтобы спрятать мои алые щёки от пытливых глаз свёкра.

– Обещала? – повторил он вопрос.

– Да, – еле слышно прошептала я и опустила голову, как нашкодивший школьник.

Николай Викторович выдохнул и страстно прильнул к моим губам. «Спасибо», – слышала я между его россыпью поцелуев.

– Николай Викторович, у меня практически не было выбора, в случае отказа, она грозилась выжить меня из вашей семьи – вырывалось из меня, когда я ртом хватала урывками воздух.

– Пусть даже так. Я подожду твоей любви. И я буду тебе лучшим мужем.