Однозначно, эта площадь – душа и сердце Венеции, и она займет почетное место в моих воспоминаниях.

Устав от посещения музеев и разглядывания достопримечательностей, мы приземляемся в ближайшем кафе и, ожидая заказ, Никита, загадочно смотря на меня, объявляет:

– Официальная часть визита закончена, переходим к неофициальной.

Удивленно таращусь на него.

– Хочу тебя порадовать.

Губы сами собой расползаются в глупой улыбке оттого, что я уже радуюсь, не зная чему, ничего еще не получив. Как мало мне надо: три слова, которые подразумевают, что Ник меня любит и хочет, чтобы я улыбалась.

Любопытство распирает внутри, шариком наполняющимся воздухом, и, не в силах больше сдерживаться, взрываюсь:

– Куда мы идем? Что ты придумал? Расскажи.

Он провокационно улыбается.

– Еще пару минут терпения.

Мы подходим к каналу, где припаркована украшенная ковриком гондола с бархатными накидками и кисточками на сиденьях.

Гондольер в полосатой футболке и соломенной шляпе с лентой приветливо улыбается мне.

Оборачиваюсь и смотрю на Никиту. Он ждет моей реакции, и я висну на нем, едва сдерживая визг радости.

– Как здорово!

– Быть в Венеции и не прокатиться на гондоле – преступление. Это то же самое, как приехать в Питер летом и не увидеть развод мостов или прилететь в Париж и не подняться на Эйфелеву башню.

Молча киваю, поскольку эмоции захлестывают настолько, что нет слов.

Усаживаемся на мягкие кресла самого известного венецианского транспорта, и гондольер, что-то бросив Никите, достает бутылку розового шампанского и два бокала.

– Плохое вино в Венеции найти трудно, так что тебе понравится, – сообщает парень, открывая бутылку.

Завороженно смотрю на него и думаю: плохое вино с такой декорацией, с таким спутником – не может быть априори.

– Я хочу, чтобы ты ассоциировала этот город с хорошим настроением, его уникальностью и со мной.

Улыбаюсь и снова киваю. Именно так все и будет.

Каналы в Венеции узкие и извилистые, вода чистая и ничего лишнего в ней не плавает. А какая красота открывается за каждым новым поворотом, но я больше ничего не фотографирую. Не хочу растрачивать эти волшебные мгновения на пустые хлопоты. Оставаться в объятьях любимого человека, кажется сейчас самым правильным, а все происходящее, вместе с восхитительными видами города, сохранит в своей копилке моя безразмерная память.

Наблюдаю, как ловко расходятся, маневрируют и при этом даже исполняют трюки гондольеры, и восхищаюсь – это целое искусство. А наш еще умудряется во время руления не только рассказывать о местных достопримечательностях, но еще и напевать песенки на итальянском.

Основное время гондольер возит нас по узким венецианским каналам, но когда выезжает на большую воду, и нас начинает не по-детски качать, я мертвой хваткой цепляюсь за Никиту.

– Не бойся, малышка, если мы перевернемся я тебя спасу, – шепчет он, смотря веселыми глазами, но мне не до смеха. Сейчас, действительно, страшно, а тут еще и гондольер, увидев мой испуг, решает по-своему успокоить и сообщает, что последний раз гондола переворачивалась десять лет назад.

Обнадеживающая новость. Ничего не скажешь.

– Это будет незабываемо, – издевается парень – Такое ты точно никогда не забудешь.

Он специально меня злит, чтобы отпустило?

– И так было незабываемо, – сердито бормочу я, а нахал притягивает к себе и целует так, что исчезает не то что страх, а весь мир вокруг.

Через пару минут гондола пришвартовывается к берегу, и мы выходим на твердую поверхность. Немного штормит, но это ерунда, когда рядом крепкие объятья самого лучшего человека на свете.

Никита ловит мою руку, переплетает пальцы и подмигивает.