Александра теребила в руках пластиковый стаканчик. Все внимательно слушали ее слова, пытаясь сверить сказанное со своими чувствами.

– Но именно сегодня мне захотелось рассказать вам о том, что привело меня в эту группу. Я часто вспоминаю свое детство. Оно не было радужным, как казалось это окружающим. Мне приходилось многое скрывать, в то время как под восприятием счастливой семьи были спрятаны от посторонних глаз семейные драмы. Мой отец был алкоголиком. Поначалу скрытым. В возрасте моих десяти лет он перестал сдерживать свои желания. Моим воспитанием занимался дедушка. По правде говоря, эти двое мужчин были единственной моей семьей. Дедушка был известным и уважаемым в нашем городе человеком. Он возглавлял мясной завод, который был источником дохода и рабочих мест среди населения. Он всегда надеялся, что его сын продолжит его путь, но отец не разделял его взглядов. Совершенно не испытывая любви к физическому труду и отвращение к убийству животных, он всячески старался избегать этой возможности. Его душу манила жажда прекрасного, как он это всегда назвал. Он был скульптором, которого загубила слабость его души. Единственным признанным его творением стал памятник деду, возведенный после его смерти на центральной площади. Имея в качестве своего идола и образца всеобщий любви деда, я всячески стыдилась своего отца. Чувства того, что он позорит семью, полностью сжигали мою юную душу. И все попытки отца наладить со мной отношения не были успешными.

Александра перевела дух и, прижав рукой стукавшее сердце, продолжила.

– Перед моими глазами часто всплывают следующие картины. Отец в своей мастерской в грязной рабочей одежде, который начинал пить уже с утра. Он говорил, что столь ранний прием способствует тому, что его воображение начинает лучше работать. Но на все уверения того, что алкоголь мешает его рукам создавать нужные очертания, он вечно отмахивался. Дрожь его рук с каждым днем усиленного употребления становилась сильнее, давая совсем невыразительные формы. Здесь стоит отметить, он пил не всегда. В редкие недели, а порой даже месяцы он делал весьма неплохие работы и продавал более состоятельным людям для украшения их сада. Эти заработки были единственными и очень редкими, потому как дед полностью лишил его содержания. С этих денег он всегда старался купить мне небольшие, но возможные для него подарки. Иногда они были совсем глупыми, потому как он уверенно продолжал путать мой возраст. В пятнадцать лет я получала скакалки и детские мячи. Отец всегда видел мой взгляд и мое отношение, когда преподносил свои приобретенные дары. Я не старалась скрывать своих чувств. Конечно, подарки я принимала, ведь дедушка привил мне чувство вежливости. Но после я сразу же все отдавала соседской детворе. Он все знал, но продолжал все покупать и покупать. А в моем сердце тем временем постепенно зарождалось чувство презрения, – Александра на секунду замерла, ощутив витающее в воздухе напряжение. – Знаете, мне иногда кажется, что на мне лежит чувство вины от того, как сложилась его судьба. Быть может, если бы я проявила чуточку терпения и снисходительности, а так же детской любви, то у меня могла быть полноценная семья?

Александра с грустью в глазах посмотрела на маму Розу, но в этот раз она предпочла промолчать.

Следующая встреча несла в себе отпечатки незаконченного разговора. Инициативу перехватила дама в фетровой шляпе. Прошел год после ее лечения, но жизнь ее совсем не баловала. Периодически она подбрасывала испытания, сталкиваясь с которыми женщина мысленно вспоминала о спасительной дозе. Эти собрания были немаловажной частью терапии и давали ей возможность удерживаться на плаву. Поправив свой пиджак, она откашлялась.