С рассветом мы втроем въехали в город с французским названием Сан-Жан-де-Мольен. Стражники у ворот отпустили несколько двусмысленных шуток про рыцаря и послушницу, путешествующих вместе, но Оливер и бровью не повел. Как говорится, господину все равно, что там челядь болтает.

Мы временно остановились на постоялом дворе, но Оливер был недоволен контингентом, и уже к вечеру Джек снял две хорошие комнаты в частном доме.

Дочь хозяина постоялого двора Грета принесла мне одежду, купленную по просьбе Оливера. Эта рыжеволосая девочка помогла мне перевоплотиться из заморенной послушницы в слегка утомленную путешествием благородную даму. Окончательным штрихом в моем богатом одеянии стал светлый плащ с капюшоном, гармонировавший с нежно-бежевым цветом шелкового платья. Отказавшись от головного убора, я подобрала волосы в высокую прическу. И тогда Грета спросила, действительно ли у меня немецкие корни:

– Просто господин в разговоре со своим слугой называл Вас леди Элизабет Крауфт.

Я про себя улыбнулась. Видимо, моя фамилия Кравченко – трансформировалась в памяти Джека в некую «Крауфт». Но это было даже на руку, так появилась идея о моей родословной, немного славянской и немного германской. Некоторые страны, как Германия и нынешняя Россия, в те века не были централизованными государствами. Они состояли из множества родовых земель во главе со своими князьями и их родственниками. Так откуда англичанам знать судьбы всех приближенных и родных славянских и германских князей?

Я размышляла над этой легендой, когда на пороге появился сэр Хэдли, и мои мысли сразу изменили направление. Я смотрела на него, с каждым разом все больше убеждаясь, что с точки зрения красоты его глаза превосходят все остальные черты лица. Как он мог показаться мне обычным мужчиной?

Мы прекрасно поужинали, хотя мой желудок еще был в «полубессознательном» состоянии после мора в монастыре. Однако настоящей радостью для меня стала возможность открыто общаться с дорогим мне человеком, и столько, сколько нам обоим хотелось.

На следующее утро барон пришел справиться о моем здоровье и рассказал, что дом, куда мы на время переедем, принадлежит врачу, живущему с двумя сыновьями от предыдущего брака и молоденькой женой. А затем он серьезно спросил:

– Леди Элизабет, я должен извиниться перед Вами за то, что не сделал этого раньше. Я понимаю двусмысленность нашего положения, и хотел бы узнать, есть у Вас родственники, чтобы я смог их разыскать.

На меня просто обрушилось вселенское разочарование. Мне показалось, что в тот момент, мои легкие просто перестали функционировать. Возможно, виной тому был еще и непривычно тугой корсет. Я открывала рот и закрывала его снова, не зная, что сказать. Я-то искренне думала, что у нас с Оливером чувства, взаимные к тому же… а, получалось, сэр Хэдли увез меня из монастыря с последующей доставкой родственникам из-за того наказания и заточения. Вот это да…

– Нет. Нет у меня родственников.

Я оперлась я ладонями о край стола, чтобы взять себя в руки, затем собралась с духом и даже услышала, как в моем голосе зазвучали нотки металла:

– Но, сэр Хэдли, не извольте волноваться, я не собираюсь быть Вам обузой, и не пропаду. Я могу сделать так, что Вы более не услышите обо мне. Причем, хоть сейчас.

Оливер замотал головой и, по-моему, даже опешил от моего тона:

– Нет, Элизабет! Я вовсе не о том хотел говорить с Вами. Я собирался просить у родственников Вашей руки!

Я остолбенела. Тут я поняла, что собственными ногами растоптала весь романтизм этих прекрасных минут, и виной тому была наша разница в веках. В мое время любая девушка восприняла бы это как деликатный намек на скорое расставание, а здесь… Боже, я почувствовала себя такой дурой, что на глазах невольно выступили слезы. Я не знала, как себя вести.