– Для тебя, может быть, – ответила она, снова переключив внимание на терминал. – Но для меня это стандартный процесс. Хотя… приятного в этом, честно говоря, мало.

Я внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, насколько это её волнует.

– Ты хочешь сказать, что это будет больно?

Эйлин на секунду замерла, затем качнула головой.

– Не в привычном для тебя смысле. Но ощущение… как бы это объяснить… Представь, что тебя разбирают и собирают заново, как конструктор, а ты при этом всё осознаёшь.

Я поёжился.

– Отличное описание. Теперь я этого точно не развижу.

Она рассмеялась, но в её смехе чувствовалась нотка напряжения.

– Ты переживаешь больше, чем я, – сказала она. – Просто доверься мне. Всё под контролем.

Я хотел что-то ответить, но в этот момент конвейер издал громкий сигнал, и капсула, идеально собранная, медленно съехала в центр зала, готовая к использованию. Эйлин повернулась ко мне, её лицо оставалось спокойным.

– Готово, – сказала она. – Теперь осталась мелочь: активировать её и приступить к процессу. Ты ведь не собираешься упасть в обморок, Геннадий?

– Пока не знаю, – ответил я, стараясь выглядеть спокойным. – Но ты, конечно, мастер подкидывать сюрпризы.

Эйлин только усмехнулась, подходя к капсуле, которая вскоре должна была стать её "операционной". Мне оставалось лишь надеяться, что она действительно всё рассчитала правильно.

Капсула, сверкая металлом, стояла в центре зала. Её поверхность была гладкой, без единой царапины, с мерцающими линиями подсветки вдоль краёв. Эйлин подошла к ней, спокойно и уверенно, словно собиралась выполнить рутинное задание.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил я, наблюдая, как она осматривает панель управления на капсуле.

– Геннадий, – ответила она, не оборачиваясь, – у нас нет другого выбора. Если мы хотим, чтобы фильтр заработал, этот процесс неизбежен.

– Ну, тогда я, пожалуй, просто постою здесь и подержу кулаки, – пробормотал я.

Она улыбнулась краем губ, затем, повернувшись ко мне, кивнула.

– Всё будет хорошо, – сказала она. – А теперь не отвлекай меня.

Она открыла капсулу. Внутри всё светилось мягким голубым светом, а кабели разных цветов, словно живые, двигались в ожидании. Эйлин легла внутрь, её движения были точными, почти механическими. Когда она устроилась, кабели медленно начали подключаться к её телу. Один за другим, они находили свои разъёмы, словно ключи к замкам. В какой-то момент они засветились, создавая вокруг неё переливающуюся радугу.

На экране капсулы появилась её часть лица, словно голографическое изображение. Её глаза были закрыты, но выражение лица оставалось спокойным. Над её изображением начал мигать текст: Инициализация процесса.

– Выглядит… странно, – пробормотал я, вглядываясь в экраны.

Внезапно появился отсчёт: 764 дня 12 часов 45 минут.

– Что?! – я шагнул ближе, вглядываясь в цифры. – Это что, какая-то ошибка?

Эйлин больше не отвечала. Её лицо на экране исчезло, оставив только отсчёт, который шёл с пугающей точностью. 764 дня. Эти цифры горели в голове, как навязчивая мысль. Я стоял рядом с капсулой, ощущая её низкий гул, и пытался переварить происходящее.

Первые часы прошли в хаотичном хождении туда-сюда. Я пытался найти, чем себя занять, но знал, что это бесполезно. Единственная мысль, которая не отпускала, была: «А что теперь?»

Спустя сутки всё стало куда хуже. Мой желудок напоминал о себе болезненными спазмами. Я осматривал каждый угол зала, надеясь найти хоть что-то съестное, но лаборатория оказалась невероятно чистой. Ни крошки. Даже крыс не было.

Собрав остатки сил, я решил покинуть зал и отправиться на поиски. Лаборатория, как оказалось, была намного больше, чем я предполагал. Бесконечные коридоры, пустые комнаты с разбросанными инструментами и машины, которые уже давно перестали работать.