– Разорен я! Погиб! – кричал он, бегая от одного борта к другому.

Джон Манглс не стал его утешать. Он посоветовал своим спутникам иметь при себе оружие, и все они приготовились в случае надобности дать отпор матросам. Те пили водку, выкрикивая ужасные ругательства.

– Пусть только кто-нибудь из этих мерзавцев приблизится к рубке – я убью его, как собаку, – спокойно заявил майор.

Матросы, должно быть, поняли, что с ними церемониться не станут, и потому, сделав попытку пограбить, куда-то исчезли. Джон Манглс перестал думать об этих пьяницах. Он с нетерпением ждал рассвета.

Бриг оставался совершенно неподвижным. Ветер стихал. Море мало-помалу успокаивалось. Видимо, корпус судна мог продержаться еще несколько часов. С восходом солнца Джон Манглс рассчитывал разглядеть берег. Если пристать к нему будет нетрудно, то ялик – единственное оставшееся на судне средство сообщения – перевезет на берег и команду и пассажиров. Это придется сделать за несколько раз, ибо он мог вместить не больше четырех человек. Судовая же шлюпка, как уже упоминалось, была сорвана и унесена нахлынувшим валом.

Обдумывая опасное положение, в котором он со своими спутниками очутился, Джон Манглс, опершись о борт, прислушивался к шуму клокочущих бурунов. Он старался разглядеть что-либо в окружавшем его беспросветном мраке и спрашивал себя, на каком расстоянии могла находиться эта столь желанная и вместе с тем столь мрачно-неприветливая земля. Буруны часто тянутся на расстоянии нескольких миль от побережья. Сможет ли легкая, хрупкая лодка выдержать такой переход?

В то время как Джон Манглс, ожидая первых проблесков зари, раздумывал обо всем этом, пассажирки, успокоенные молодым капитаном, спали на своих койках. Неподвижность судна обеспечивала им несколько часов отдыха. Гленарван, Джон Манглс и их спутники, не слыша больше криков мертвецки пьяной команды, также решили немного поспать. В час ночи на «Макари», дремавшем на своем песчаном ложе, воцарилась полная тишина.

Около четырех часов утра на востоке показались первые проблески зари. Облака посветлели в бледных лучах рассвета. Джон Манглс снова поднялся на палубу. Туманная завеса висела на горизонте. Какие-то неясные очертания будто реяли на некоторой высоте в утренняя парах. Легкая зыбь вздымала море.

Джон Манглс стал ждать. Мало-помалу делалось светлее, восток загорался алым светом. Туманная завеса медленно поднималась – из воды начали выступать черные скалы. Затем за полоской пены вырисовалась черта, а высоко над нею загорелся, словно какой-то маяк, яркий свет – это еще невидимое солнце осветило остроконечную вершину горы. Земля была там, меньше чем в девяти милях.

– Земля! – крикнул Джон Манглс.

Его спутники, разбуженные этим криком, выбежали на палубу брига и молча устремили глаза на побережье, видневшееся у горизонта. Гостеприимное ли, пагубное ли – оно должно было дать им приют.

– Где Билль Галлей? – спросил Гленарван.

– Не знаю, сэр, – ответил Джон Мангле.

– А его матросы?

– Скрылись, как и он.

– И, вероятно, как и он, мертвецки пьяны, – добавил Мак-Наббс.

– Разыщите их, – сказал Гленарван. – Нельзя же их бросить на этом судне.

Мюльреди и Вильсон спустились в помещение на баке и тут же вернулись обратно, так как там никого не оказалось. Затем они тщательно осмотрели все судно, до самого дна трюма, но ни Билля Галлея, ни его матросов нигде не обнаружили.

– Как, никого? – сказал Гленарван.

– Не упали ли они в море? – спросил Паганель.

– Все возможно, – отозвался Джон Манглс, очень озабоченный этим исчезновением. Затем, направляясь на корму, он крикнул – К ялику!