Дни Леонида Евгеньевича мало отличались от заведённого им ранее распорядка. Проснувшись рано утром, разбуженный холодным и влажным носом уже повзрослевшего Принца Уэльского, уткнувшегося ему в щёку, сообщавшего, что пора на прогулку, Тычина одевался и взяв собаку на поводок, спускался по лестнице во двор своей сталинской четырёхэтажки на Пушкинской, затем шёл к скверу у Городской думы. В эти ранние часы улицы в центре города выглядели ещё пустынными, первые спешащие на работу мурманчане стекались из своих дворов ручейками на остановки общественного транспорта и Леонид Евгеньевич уже в сквере спускал с поводка Принца Уэльского, который весело и с энтузиазмом носился по красивым заснеженным аллеям, между деревьями и сквозь кустарники, изредка дружелюбно обнюхиваясь с редкими встречными собаками, которых также выводили на утреннюю прогулку из соседних домов. Дорожки городского сквера украшали винтажные чугунные фонарные столбы с круглыми плафонами светильников, со струящимися от плафонов вдоль столбов, сверху вниз, праздничными гирляндами иллюминации. Здесь же располагались ряды выполненных в одном стиле с чугунным литьём фонарей деревянные скамейки, с чугунными же литыми ножками. К мягкому свету матовых фонарей в сквере добавлялись огни высотки гостиницы «Арктика» на площади Пяти Углов, иллюминация новомодных торговых центров и свет фар потока транспорта на проспекте Ленина, зажигающиеся окна просыпающихся жилых сталинок на тихой улице Воровского, с лепными балкончиками и капителями, из которых преимущественно и состоит исторический центр Мурманска.

Затем они вдвоём с терьером возвращались домой, где пожилой мужчина кормил питомца и готовил себе завтрак. После гибели жены Татьяны и сына, Тычина вынужден был научиться готовить себе сам, предпочитая простые не сложные блюда, без особых изысков. Обычно его утренний рацион состоял из овсяной каши с кусочками фруктов, банана или яблока, или с каким-нибудь ягодным джемом, в другие дни это мог быть обычный омлет заправленный мелко нарезанными помидорами и луком. Особыми мантульями Леонид Евгеньевич себя не баловал. Придерживаясь диеты установленной ещё бывшей супругой, он старался не есть много жирной и жареной пищи, мясо позволял себе редко, по праздникам и в основном не жирное, постное. На ужин Тычина предпочитал не жирную жареную рыбу, треску или камбалу, спагетти с мелко натёртым сыром, иногда позволял себе сухое красное грузинское «Киндзмараули», но совсем немного, половину фужера или бутылочку тёмного чешского пива, если шёл значимый футбольный матч по спортивному каналу. Почему дорогой читатель, я так много уделяю внимания таким обычным вещам в жизни моего героя, потому что до сего недавнего времени она, его одинокая жизнь и состояла из вполне обычных рутинных дел, дни проходили как близнецы, один похожий на другой, менялось толко время года и погода за окном Леонида Евгеньевича, что же говорить, пенсия.

Фотография жены и сына Артёма стояли у Тычины на мебельной стенке рядом с телевизором и ложась спасть Леонид Евгеньевич рассказывал им о том как прошёл его очередной день без них и желал своим родным спокойной ночи. Сердце Леонида Евгеньевича до сих пор щемило при воспоминании о безвременной потере родных и слёзы иногда непроизвольно сочились из его глаз на подушку.

С весны до осени в хорошую погоду Леонид Евгеньевич иногда бегал трусцой по городскому стадиону, который находился недалеко от его дома. Но знакомств с другими пенсионерами он не заводил, те обычно здесь же по утрам занимались вошедшей в тренд «скандинавской» ходьбой с лыжными палками и передвигались по беговым дорожкам стадиона небольшими группками, синхронно подпрыгивая как пингвины на прогулке. В средствах Леонид Евгеньевич особенно не нуждался, хотя пенсия ему назначена была не большая, он считал себя человеком не расточительным и довольствовался малым. Мужчина имел небольшой сберегательный счёт в банке, суммой которого правда после смерти жены не интересовался. Вещи свои носил бережно, хотя имел в гардеробе пару хороших костюмов, которые они покупали ещё с женой по случаю, в туристической поездке в Финляндию, и несколько пар приличной обуви и хорошие швейцарские часы подаренные ему сыном Артёмом после своего первого самостоятельного рейса. Сын Леонида Евгеньевича рос умным, воспитанным мальчиком, окончив мореходку ходил в море вторым штурманом на рыбаках, большую часть своей небольшой самостоятельной жизни провёл в море и погиб не успев завести семью и обрадовать родителей внуками.