– Ты придаешь значение маловажным вещам. Игорь, Егор – какая разница? Они нищеброды. Я давно тебе говорю: хочешь нормально жить в Москве – ищи папика. Или надрывай задницу в офисе. А ты бегаешь меж двух лохов.
– Значит, ты меня тоже не одобряешь… Меня почти все подруги осудили. А вот мама сказала, что это к лучшему. Ей Игорь нравится больше. Как думаешь, что мне всё-таки делать?
– Жить дальше, хорошо учиться, искать мужика покруче. Пока его нет, можешь трахать любого из своих отщепенцев.
– Спасибо за совет… А что у тебя нового?
– Ариэль Шарон умер. Криштиану Роналду, наконец, получил второй «Золотой мяч»…
Юля засмеялась, тряхнув немытой головой.
– Ну правда? – сказала она. – Ты всё с Вероникой?
– Мы давно расстались. Я трахаюсь с разными женщинами. Неделю почти отсутствовал дома. Суды, переговоры и бумаги.
– Ты не скучаешь по Веронике? Я всегда очень скучаю по своим бывшим. Они у меня все такие хорошие…
– Не скучаю.
– Это очень жестоко: сказать так о женщине, с которой ты столько времени был вместе.
– Я Акемгоним Горгоной, и мне наплевать. Кстати, мы даже года не были вместе.
– Да? Мне казалось, дольше…
– Сколько можно было тянуть резину? Ей пора замуж. Шутка ли, уже тридцать пять бабе.
Акемгоним побоялся отравиться и заказал «четыре сыра». Маниакально следившая за фигурой Юля ограничилась кофе.
– И потом, у большинства людей хромает коммуникационный навык. Если мужчина трахнул женщину, это, скорее всего, значит, что им надо побыстрее расстаться. У Набокова хорошо сказано об этом. Дескать, спасибо, барышня, мелькнули ваши ноги, а теперь чао-бамбино.
– Мне кажется, из тебя получился бы хороший писатель.
– Я слишком люблю деньги.
– У тебя оригинальный взгляд на жизнь. Ты хорошо образован, эрудирован и интересно судишь о людях.
– Хватит подлизываться.
– Неужели у тебя совсем нет желания написать книгу? Ты мог бы описать свою жизнь.
– Кому, на хрен, интересна моя жизнь? Я работаю по тринадцать часов в сутки.
– Но, кажется, остальные одиннадцать ты проводишь со вкусом.
Юля попробовала чарующе взглянуть на Горгоноя.
– Большую часть из них я сплю.
– Находишь же ты время сидеть с хорошенькими девушками в кафе!
Смеясь, Юля запрокинула голову назад, открыв пока еще молодую шею. Этот типаж рано портился. Юле оставалось ходить без морщин на шее всего пару-тройку лет.
– Сегодня воскресенье. Человеку велено отдыхать, и для этого создана женщина.
– Ты и диссертацию не пишешь? На какую она тему? Я забыла…
– «Мужское право на „лево“ и способы его юрисдикционной защиты».
– Хватит прикалываться!
– Что-то там про юриспруденцию.
– Нет, диссертация это скучно. Напиши книгу про свои воскресенья.
– Я слишком люблю книги, чтобы писать их.
– Знакомая фраза… Откуда она?
– «Портрет Дориана Грея». Я готовился к отмененному спектаклю.
– Что-то не помню там такого…
– Генри произносит ее в начале книги. А затем говорит, что хорошо бы написать волшебный роман типа персидского ковра.
– Вот и напиши такой роман!
– Осталось разобраться, когда его писать. По воскресеньям разве что. Опять же, убиться какое интересное чтиво. О юристе, который шесть дней вкалывал по тринадцать часов. А по воскресеньям сочинял роман.
– Надо один год гулять по воскресеньям, а в следующем году записать, что ты натворил в прошлогодние воскресенья.
– Можно в 2014-м я буду гулять?
– Уверена, это будет клевая книга!
– Боюсь, эта книга создаст неправильное представление о юристах. Мол, юристы только и делают, что болтают в кафе с хорошенькими женщинами.
– Но ты же с хорошенькими женщинами не только болтаешь!
– Иногда я трахаю хорошеньких женщин в более-менее подходящих местах.