Собственно говоря, все эти намеки восходят к двум источникам: к римским историкам Светонию и Тациту. Их рассказы о Тиберии были записаны лишь через несколько десятилетий после смерти самого императора, однако их сообщения и поныне лежат в основе исторических схем, известных многим со школьной скамьи: Е(езарь заложил основы Римской империи; Август придал государству четкие очертания и установил мир; Тиберий сохранил мир, удержал империю от внутренних смут и защитил от внешних врагов, но в то же время стал первым в череде свирепых деспотов, моральных уродов, наследовавших Августу.

Гай Светоний Транквилл. Жил он примерно в 75— 150 гг. и в течение нескольких лет занимал важный пост секретаря канцелярии при императоре Адриане. Даже его поклонники согласятся, что историческая правда Светония не очень интересовала, он более старался потешить своих читателей анекдотами, пикантными и романическими сюжетами. Он был совсем не историком, хотя его труд остается незаменимым историческим документом. Разумеется, «Жизнь двенадцати цезарей» всегда считали второстепенным источником, ярким, цветистым дополнением к трезвым трудам Тацита. Впрочем, рассказ о пороках Тиберия долго не вызывал нареканий, ведь Светоний перекликается здесь с Тацитом, в чьей правдивости долгое время не сомневался никто. Публий Корнелий Тацит (он старше Светония лет на 20) считается одним из крупнейших историографов Древнего Рима. Рассказ о Тиберии на страницах «Анналов» он завершает следующей фразой: «Но под конец, следуя лишь своей природной склонности и не ведая более ни ужаса, ни стыда, он без разбора предавался пороку и совершал кровавые деяния».

Однако Тацит замечает и положительные черты Тиберия, называет его великим императором и достойным человеком; он говорит даже, что Тиберий был «удивительной личностью». Критично настроенные читатели не раз обращали внимание на это резкое различие в оценках и говорили, что история с оргиями не укладывается в психологический портрет Тиберия. Так, еще Вольтер указывал, что жизнеописание очень противоречиво.

Полвека назад шведский писатель, врач по профессии Аксель Мунте объявил оргии Тиберия выдумкой, клеветой; он критиковал и Светония, и Тацита. В свое время Мунте был придворным врачом шведского короля, а после Первой мировой войны поселился на Капри, на вилле Сан-Микеле, там, где некогда располагалась одна из двенадцати вилл Тиберия. «Книга о Сан-Микеле», написанная Мунте, столь же прославила Капри, как и легенда об оргиях. Она стала бестселлером, ее перевели на четыре десятка языков. Автор ее отмечает, что никто из современников Тиберия об оргиях не сообщал ничего.

Император Тиберий

Впрочем, все это были одни лишь догадки, одни уверения; немало событий должно было случиться, прежде чем репутацию Тиберия удалось спасти. К тому же не в одних пороках и оргиях было дело; немало рассказывалось и о жестоких деяниях принцепса, о его прямо-таки кровожадной натуре.

Однако настало время тщательных разысканий; теперь обличительные тирады вызывают все больше сомнений. Выяснилось, что в эпоху Тиберия, – а правил он 23 года – римский сенат выносил в среднем по два смертных приговора в год. Стоит ли говорить о кровожадной натуре принцепса? Дело, пожалуй, в другом: Эрнст Корнеман, немецкий историк античности, писал об «искажении подлинной картины истории, подобного которому историческая наука вряд ли когда-либо знала».

Реальный Тиберий был совсем другим. Строго говоря, пишет Корнеман, он вовсе не был императором. Даже в этом немаловажном пункте реальность и легенда расходятся. Согласно закону, дарованному Римскому государству Августом, Тиберий был лишь принцепсом. Этот титул подразумевал ряд полномочий, возлагаемых на его обладателя сенатом. Он давал человеку почти диктаторскую власть, но – не в пример титулу «август», «отец отечества» – здесь не было и намека на обожествление. Впрочем, сенат не раз предлагал Тиберию именоваться и «августом», но он неизменно отказывался.