В том же регионе, кроме шагов, обоснованно критикуемых Бжезинским, вроде размещения американского контингента в Австралии, американцы проводят очень интересную дипломатическую игру в создание тройственного альянса Индии, Японии и США. В частности, именно в рамках этого альянса Австралия отменила эмбарго и готова экспортировать уран в Индию. Эти три страны в азиатско-тихоокеанском регионе дополняют друг друга. Столь мощный противовес вполне может служить силовой гарантией против Китая, ежели тот проявит желание решать какие-либо вопросы в регионе силой.

Ещё один довод. Китай, несмотря на значительные достижения внутри страны, до недавнего времени не стремился стать лидером всего мира и моделью для подражания. Исключением стал период правления Мао Цзэдуна. Однако сейчас, по мнению Бжезинского, главное, что интересует Китай – растущий показатель собственного ВВП. «Этот примечательный факт делает Китай конкурентоспособным, особенно в Латинской Америке и слаборазвитой Африке, и позволяет ему совершать инвестиции, не требуя политических реформ. (Для примера: объём торговли Китая с Африкой вырос со 10 млрд в 2000-м до 107 млрд в 2008-м)».

Нужно принимать в расчёт и динамику внутриполитического развития Китая. «Страна прошла эволюцию от радикального тоталитаризма, отмеченного жестокими и кровавыми массовыми кампаниями (такими как Большой скачок и Культурная революция) до становящегося всё более националистическим авторитаризма в сочетании с государственным капитализмом. До сегодняшнего дня её основой было впечатляющее экономическое процветание, однако социальный фундамент может оказаться хрупким».

В чём причина? «Новый средний класс в главных городах получил не просто представление о том, что такое процветание, но и беспрецедентный доступ к глобальной информации, несмотря на попытки ограничить его, предпринимаемые властями. Такой доступ стимулирует появление новых социальных и политических ожиданий. Также появляется недовольство текущими политическими правами, что приводит к появлению тех, кто желает рискнуть, став политическими диссидентами».

Таким образом, речь идёт всё о том же политическом пробуждении, но в этом случае оно представляет угрозу не существующей системе международных отношений, но стабильности в отдельно взятом государстве. Дальше – классический сценарий. Экономические трудности стимулируют недовольство среднего класса, что приводит к его активизации. «Такие диссиденты получат потенциально огромную аудиторию, особенно, если представители среднего класса начнут стремиться к установлению более свободного политического диалога, большей открытости в вопросе социальной критики», а также к влиянию на политику в общенациональном масштабе.

Бжезинский отмечает, что далее потянутся миллионы представителей низших классов (рабочие и крестьяне), которые начнут осознавать огромную социальную разницу, пролегающую между ними и средним классом. Так что угроза внутренней стабильности будет только возрастать. «Серьёзный внутриполитический кризис, наподобие событий на площади Тяньаньмэнь может нанести большой ущерб положению Китая на международной арене и свести на нет эффект достижений последних трёх десятилетий», – заключает американский стратег.

Тем не менее, существуют доводы и в пользу того, что Китай всё-таки бросит открытый вызов Соединённым Штатам. Бжезинский видит признаки этой возможности в поведении китайской элиты, у которой «растёт чувство национальной гордости, направленное в отношении Соединённых Штатов». Влияние оказывает и китайская пресса. Американский стратег считает, что в течение последнего десятилетия официальные лица, имеющие возможность высказываться в печати и уважаемые колумнисты (в частности, на страницах авторитетного журнала «Ляован») стали «подвергать сомнению легитимность существующего ныне статус-кво» и «начали постулировать то, что может стать основой доктринальных требований универсального право на существование для китайской модели