– Я гулять.

Ответа Мира уже не услышала. Она подключила к телефону наушники и врубила на полную громкость первую попавшуюся песню, после чего хлопнула дверью и убежала навстречу этому серому унылому городу, который, казалось, пытался задушить её в объятьях панельных многоэтажек. Мира долго петляла в лабиринтах пустых и однообразных дворов, и за всё это время она почти не встречала прохожих, отчего представлялось, будто весь этот город вымер и никого, кроме неё, не осталось. Это неудивительно: под ногами чавкал грязный подтаявший снег, а над головой нависали плотные тяжёлые облака, так что только сумасшедший захотел бы разгуливать при такой погоде. Ну или совсем отчаявшийся – к этой категории Мира причисляла себя.

Ей, по правде, было наплевать на холод и промозглый ветер, от которого пальцы оледенели и с трудом слушались, гораздо больше её волновало то, что ближайшие полтора года придётся провести в этом чужом городе, где одиночество ощущалось буквально физически. Задерживаться тут на дольше Мира не планировала, после выпускного она собиралась поступить в университет в своём родном городе и вернуться обратно любой ценой, но до этого момента нужно было как-то дожить. Ходить в школу, чем-то заполнять свободные часы и искать причины, чтобы прожить ещё хотя бы один день. Где найти силы на это и сколько так можно протянуть? Ответы на эти вопросы Мира никак не могла отыскать, а потому продолжала бродить по улицам и дворам, несмотря на то что на землю начали опускаться сумерки.

До звонка оставалось всего несколько минут, но Мира не спешила к кабинету и продолжала рассматривать себя в зеркале, которое висело в школьном холле. Мысль о встрече с новым классом пугала её и заставляла тянуть время, поэтому она вновь разгладила узкое бежевое платье, а затем поправила небрежную косу, заплетённую на один бок. Наконец, Мира разозлилась на саму себя за совершенно неспортивную слабость и решительным шагом направилась к лестнице.

Каблуки звонко постукивали по бетонному полу, но ей казалось, что сердце стучит гораздо громче, и унять это волнение никак не удавалось. Даже стремительный подъём на третий этаж не сильно отвлёк её от переживаний, хотя обычно физические нагрузки помогали ей очистить разум от нарастающей тревоги. В этот раз, наоборот, чем ближе Мира оказывалась к цели, тем хуже ей становилось, и только закалённая годами сила воли не позволяла ей сдаться и убежать, хотя очень хотелось.

В поисках кабинета она пробегала глазами таблички на дверях. Триста девятый, триста восьмой, триста седьмой… Нужно было срочно собраться, чтобы случайно не хлопнуться в нервный обморок прямо посреди коридора. В конце концов, ничего страшного в знакомстве с новым классом не было. Мира не хотела ни с кем дружить, и даже если никто не захотел бы с ней общаться, она не расстроилась бы. Короче, у неё не было ни единого повода переживать, но легче от этого почему-то не становилось.

Табличка триста шестого кабинета осталась позади, и всего несколько метров отделяли Миру от кабинета русского и литературы, в котором проходил первый урок. Из открытой двери доносились звуки оживлённых разговоров и смеха, так что была надежда на то, что её появление многие просто не заметят. Успокоив себя этой мыслью, Мира сделала глубокий вдох и шагнула вперёд, после чего моментально оказалась в эпицентре шумного сборища, в котором все голоса смешивались в один непрерывный гул.

– Егорыч, садись ко мне! Да не заметит никто, вот увидишь! Егорыч!

– Ай, ты совсем что ли?! Отдай!

– Если бы ты только знала, что он мне написал…