– Может, помолвка в столь раннем возрасте его испугала? Учитывая, что мы не знаем, есть ли у нас дом и работа, вполне возможно так и есть. Да и вообще хоть образование какое-то. Арти, для парней помолвка – это шок?

Арт, нахмурившись, продолжает листать журнал.

– Арт, – тычу его пальцем в бок. – Ты меня слушаешь?

– Что? – поворачивает голову парень.

– О чем задумался? – спрашиваю, видя не свойственное ему серьезное выражение лица.

– Да так, ни о чем, – выдавливает он скупую улыбку. – Просто мысли. Обычные мужские мысли.

– Что, правда? Они реально существуют?

Арт, ухмыльнувшись, выхватывает из моих рук подушку и бьет ею меня по голове. Схватив с кровати другую, я замахиваюсь, но Кавано перекатывается волчком и сжимает мои запястья, ловко обездвиживая. Смеясь и изворачиваясь, я пытаюсь отбиться, попадая по чему придется и, когда Артур наконец меня отпускает, укладываюсь на бок, опираясь на локоть и внимательно за ним наблюдаю.

– Ну, а правда, Арт, о чем?

Он пожимает плечами, пытаясь подобрать нужные слова.

– Просто подумал, что у тебя есть хотя бы сообщения в телефоне и фотография. У Ника детские воспоминания. У Шона часы от отца («Надо же, а я до сих пор об этом не знаю»). У меня же, вообще, ничего, – устало вздыхает он, подкладывая под голову подушку. – Почему я не помню своих родителей, но точно знаю, в какой последовательности взламывать сейфовый замок и какие провода использовать, чтобы завести машину? Я не уверен, есть ли у меня братья или сестры, но зато с закрытыми глазами могу отличить Браунинг от Беретты. Что у меня была за жизнь такая, а, Ви?

– Может, у тебя есть семья и прямо сейчас родственники тебя ищут? – Я касаюсь рукой его плеча в попытке подбодрить.

– А может, и нет. Может, я им не был никогда нужен.

Я смотрю на его непривычно грустное лицо не в силах и слова проронить. Просто не знаю, что сказать. Но от того, как щемит сердце, понимаю, за эти несколько дней он настолько естественно стал частью моей жизни, что сама могу с трудом в это поверить.

– Не вешай нос, Арти. Не все так плохо. – Хотя я сама в это не верю, но очень стараюсь. – Или ты что-то вспомнил?

– Нет, – качает он головой, – но я говорил с Ником. Он уверяет, что мы дружим уже давно. Помнит, как познакомились. Уже тогда я промышлял мелкими карманными кражами. Звучит не сильно радужно, верно?

– Ох! – Я прикусываю губу, – мне очень жаль. Но это лучше, чем полная пустота, правда? Как много он тебе рассказал?

– Только фрагменты. И в его воспоминаниях нет моих близких. Вообще никого.

– Но это не мешает тебе надеяться. Вдруг Ник просто их не запомнил или ошибся?

Повисает пауза, и я протягиваю ему руку.

– Давай-ка выбрось это пессимистичное дерьмо из своей светлой головы. Я приготовлю нам по кружке чая, прикончим упаковку круассанов, которые Шон вчера притащил.

– Ни грамма не оставив тем двоим?

И я хитро прищуриваюсь. Арт протягивает руку, чтобы скрепить наш уговор рукопожатием.

– Да с тобой опасно иметь дело, Кавано.

 Он лукаво улыбается в ответ:

– Я знаю.

Так мы и стоим, лыбясь и глядя друг на друга, когда дверь открывается и на пороге появляется Ник. В его руках спортивная сумка, на лице как обычно пренебрежение, в глазах усмешка, и я с недовольством отвожу взгляд в сторону.

– Плохое настроение, Ви? Прямо с самого утра? – произносит он, не дожидаясь приглашения и, бросая сумку в угол, переступает порог номера.

– Нет, что ты. Добро пожаловать в нашу милую домашнюю тюрьму.

– Как приятно, что ты ценишь усилия Рида по твоей защите.

На его лице появляется уже знакомая тень улыбки. Он сует руки в карманы, задирает подбородок и пренебрежительно рассматривает бардак, что мы с Артуром устроили.