– Ты как? – раздается голос Арта.

Я не уверена, кого из нас он спрашивает.

– В порядке, – отвечает Ник и добавляет, обращаясь, видимо, к Шону: – А ты не можешь делать это дерьмо быстрее?

Внезапно перед глазами возникает белая вспышка, и тут же все вокруг погружается во тьму. В ушах металлический звон, голова начинает раскалываться от боли. Сжав ладонями виски, я закрываю глаза и крепче вцепляюсь в волосы, но это не помогает. Медленно сползаю по спинке кресла, как тающая свеча. А потом слышу крик у себя в голове. Кричу я…

Я кричу изо всех сил, но с губ не срывается ни звука. Сердце колотится так, будто сейчас выскочит из груди. Перед глазами мелькают провода и толстые иглы. Я отчаянно пытаюсь вырваться, но не могу.

Секунды, минуты, часы – время затягивает в темные топи, и я тону, погружаясь все ниже под воду. Она смыкается над головой, смертельной отравой проникая в разум. Глубже и глубже.

Чьи-то руки трясут меня за плечи.

– Виола, с тобой все в порядке?

Словно металлический дождь, предметы с резким звоном падают на пол. Стекло разбивается, разлетаясь на сотни осколков. Шум оглушает на секунду, ударяет по ушам. Звук приносит боль, будто пытается залезть под кожу, проникнуть в кости и разрезать сознание на тонкие ленты.

Глухие удары отражаются от стен, покрытых белой керамической плиткой. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу. На запястьях широкие кожаные ремни.

Перед глазами вспыхивает образ: седеющий мужчина в военной форме. Внутри поднимается паника. Он собирается причинить мне боль. Он уже причинял мне боль раньше.

Не могу объяснить, но я это точно знаю… Не могу сбежать… Не могу…

– Виола!

– В аптечке глянь, там был нашатырь.

Дождь. Стук разбивающихся о бетон капель.

Звук хлыста. Все внутри сжимается.

Я падаю, падаю, падаю…

– Виола!

А потом становится тепло. Я в безопасности. Дома. Чьи-то руки гладят мое лицо, губы касаются нежно. Тонкие, длинные пальцы обхватывают запястья. Я касаюсь подушки щекой, проваливаясь в воздушные облака. Кто-то шепчет мое имя…

– Дыши, просто дыши, – чей-то низкий голос пытается вывести меня из забытья. – Сейчас станет легче.

– Уводи ее, быстро! Арт, помоги мне!

Сознание трескается, расходится по швам, превращаясь во вспышки холодного света и боль. Как же больно! Комок раскаленной стали взрывается у меня в висках, и сотни металлических игл вонзаются в голову.

– Хватит! Хватит! Хватит! – умоляю я. – Пусть это прекратится!

Я бегу по коридору, не оборачиваясь. На потолке отчаянно мигают лампочки, мерным треском создавая белый шум, и мне хочется разодрать кожу, чтобы только избавиться от этого звука. Толкаю со всех сил тяжелую металлическую дверь, она со скрипом открывается, и мир заливает солнечный свет…

– Виола, посмотри на меня!

Я с трудом разлепляю глаза. Надо мной нависает Шон, удерживая за плечи.

– Ты меня слышишь?

Его сильные руки трясут мое тело, словно шелковый платок на ветру, и я пытаюсь произнести сухими потрескавшимися губами: «Хватит». Потому что хочу только одного – чтобы меня не трогали! Чтобы никто не прикасался ко мне!

Свет от висящей на потолке люстры совсем тусклый, но даже он ослепляет, и я крепко зажмуриваюсь, спасаясь от жжения в глазах. С губ слетает тихий, почти не слышный стон, и Шон, опускаясь рядом со мной на колени, аккуратно кладет руку мне на голову, прижимая к своей груди. Его сердце бьется так громко, что я чувствую стук щекой.

– Как ты, говорить можешь?

Я киваю, хотя не в состоянии произнести ни слова. Пытаюсь встать, но ноги будто набиты ватой и, потеряв равновесие, ускользаю из его рук. Шон успевает меня подхватить и усаживает в кресло.