«Здравствуйте, мисс Гейл, и вот он я! Вы же меня ждали к себе? Я пришел!»

– Плохая шутка, Рейнгадс, очень плохая… По крайней мере, с твоей стороны, – сцеженно ответила Бейла, услышав в своей голове его внезапно злорадный голос. Его глаза стеклянные источали застывшее неконтролируемое безумие, не выплеснутое на нее до конца. Он не добрался до нее в лифте, но зато пробрался в диване, будучи холодным, источающим такую же вонь, как и при жизни, но этот духман был скорее скользкой аллегорией его жуткого характера.

Немного отойдя от эмоционального потрясения, Бейла все-таки попыталась вытащить его тело из контейнера для белья и спрятать в кладовке хотя бы до завтра – нужно было привести голову в порядок, прежде чем решать, что делать с мертвецом. Но сейчас она точно знала, что сделает!

В кафе-салуне «Джонни Мо» сидело достаточно много посетителей,

«Ох, если бы эти люди знали, чем занимаются эти ублюдки», – зло подумала Бейла, когда пришла сюда с твердым намерением разобраться во всем. Вошла внутрь, возле барной стойки увидела не только Сару Уитл, но еще и Унгера Прайтмана – они напряженно кого-то ждали, Прайтман так вообще кипел от ярости, но как-то все-таки умудрялся держать свой гнев в узде. Вскоре она к ним присоединилась. За разговором Бейла узнала много подробностей, например, Унгер Прайтман решил свою проблему с выселением из квартиры – кто-то из управляющей конторы позвонил ему и пригласил заселяться обратно, мол, документ, подтверждающий недееспособность жильца, каким-то образом был утерян, то ли ошибка канцелярии, то ли еще что-то, но в общем ситуация была такова, что Унгер Прайтман, будучи бывшим ветераном, получил в одной из военных кампаний, устраиваемых где-то в Сирии, тяжело ранен, в принципе, все обошлось, врачи его спасли, но выписали с диагнозом «контузия». Правительство дало ему квартиру, но работать Унгер Прайтман уже не мог, росли долги. И вскоре появились коршуны, подосланные тем же правительством, «объяснили», что в случае добровольного подписания бумаги о недееспособности долги с него спишут, но квартиру отымут, правда, с твердой гарантией заселения в одну из ночлежек, что находились не в самых благополучных районах большого города. Далее все шло очень плохо, скитания и бродяжничество, ни о какой ночлежке и речи быть не могло, правда, питание выдавали исправно: три раза в день. Прайтман был счастлив только первые несколько минут, когда переступил порог своей старенькой, но несомненно уютной квартиры на Пирруак-драйв. Пока не учуял трупный запах, доносящийся из кухни. Там за столом «спали» трое: двое мужчин и одна сорокалетняя женщина, которая перед подписанием бумаги о признании Прайтмана недееспособным представлялась как мисс Хловерс.

Сара Уитл рассказала историю много короче, чем Прайтман. Пару раз она обмолвилась о предательстве мужа, о том, что застукала его с любовницей, когда те протирали голыми телами паркет на кухне. Затем развод. Бывший муж поступил не по-джентельменски, отсудил себе все нажитое имущество, пустив свою бывшую «гастролировать» по миру. Сара остановилась у подруги, какое-то время жила у нее, не найдя себе подходяшей работы, уехала к родителям в Омаху, затем снова вернулась, в надежде, что все образуется. Однако ничего не образовалось, она все так же же жила у своей приятельницы на Глен-авеню. Но когда ей неожиданно позвонил нотариус с просьбой явиться на подпись каких-то архиважных бумаг, Сара не пожалела. Ее радости не было предела, когда она узнала, что дом после внезапной смерти мужа перешел к ней обратно, вместе с другими ее вещами. Она была готова целоваться взасос со стариком Уинфредом Помфри только за то, что он позвонил ей и сообщил такую радостную новость. Однако приехав обратно домой (имеется в виду обратно домой, где текло ее мнимое семейное счастье) под действием сладкой эйфории, Сара Уитл учуяла сладкий трупный духман в (теперь уже) своей гостиной. Чед Уитл разлагался в не до конца разобранном диване в контейнере для белья. После этого случая она и позвонила Бейле Гейл (трудно объяснить, почему именно ей, а не той подруге, с которой жила все это время – Бейла даже не догадалась у нее об этом спросить, потому что сама была так же взволнована, у нее самой лежал такой же труп, а у Прайтмана их было целых три).