Не обнаружив альтернативных вариантов по съему жилья, я и мама нехотя возвращались под гнет Нины Павловны. У продовольственного магазина нас догнала старушка, сдающая комнату для флирта по часовой оплате. Оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог нас подслушать, она сообщила:

– Сын Любови Андреевны – начальник паспортного стола!

Увидев нас, ушедших без разрешения, Нина Павловна ругалась на чем свет стоит, бросала в нас подушки, а затем стала угрожать, что она могла внезапно умереть.

– Вы оставили меня без внимания! – орала домовладелица.

– Я вышла всего на два часа, – заметила мама.

Услышав это объяснение, Нина Павловна устроила дикий скандал, обвиняя нас, что мы украли прохудившуюся скатерть, скатанную рулончиком. Обзывалась она довольно лихо, не по-православному, и успокоилась, только получив в руки свое добро, до этого мирно лежащее перед ней на столе.

Во время обеда Нина Павловна исходила придирками:

– Поставь тарелку туда! Нет, не туда… Правее! Нет, левее! Иди! Нет, стой! Тряпочку положи-ка! Нет, не туда…

Учитывая наше служение без выходных, подобные фокусы вывели бы из себя даже святого. Но мы старались расстаться по-хорошему.

На ужин я подала Нине Павловне макароны по-флотски с томатным соусом.

– Мы здесь не останемся, – напомнила ей моя мама. – Вы до нас жили одна!

Покормив бывшую надзирательницу колонии, я и мама отправились спать. И не в полночь, а в десять вечера.

Утром во время уборки позвонила тетушка Юлия.

– Вы на меня обижаетесь, – сказала она. – Но я не могу пустить вас к себе или прописать в своей квартире. Я решила продать жилье и уехать к дочке в Москву. На душе тяжко, когда я думаю о том, что Полина без паспорта, без дома, без медицинского полиса! Еще чеченские паразиты не отдают академическую справку. Не могу нормально спать. Я получила пенсию и хочу помочь. Договаривайтесь в паспортном столе, пусть берут деньги и дают положенный документ.

Мы готовы были расцеловать тетушку Юлию.

К дальней родственнице я поехала одна. Мне нравился Юго-Западный район, зеленые скверы и фонтаны. Настораживали только надписи на домах и в парадных. В подъезде у тетушки Юлии хулиганы разрисовали свастикой все этажи и оставили надписи: «В России порядок русских. Остальным – смерть!»

На заборе в соседнем переулке кто-то нарисовал кресты, половые органы и написал расистские высказывания. Казалось, что люди забыли, какой ценой мир выстоял против фашизма.

Любовь Андреевна, узнав о том, что пятьсот долларов найдены, не откладывая назначила встречу.

После того как купюры из моего кармана перекочевали в ее саквояж, она с таинственным видом удалилась, а мы остались стоять на улице перед паспортным столом.

– Ждите здесь, – сказали нам. – Вам вынесут сюда!

– А как же отпечатки пальцев? – поинтересовалась я. – Где выписка из Грозного? Откуда возьмется справка № 5 из ФСБ?

Любовь Андреевна расхохоталась, сверкая золотыми зубами:

– Выпишут за три минуты! Какая справка, если я вам верю! Отпечатки вместо тебя любой сотрудник поставит свои.

Она скрылась за дверью государственного учреждения.

– Почему они не могли дать паспорт по закону?! – хмурилась мама. – Тебе он полагается совершенно бесплатно.

– Потому что, мама, мы живем в России!

Любовь Андреевна действительно все сделала. Она выписала меня из Грозного без моего присутствия за пять минут и прописала в неведомых мне хоромах, принадлежащих ее семье. Как только Любовь Андреевна распределила деньги среди работников паспортного стола, никаких дополнительных справок не потребовалось, наоборот, меня тут же вписали в проверенные лица, к которым ФСБ официально не имеет претензий.