Ута покачала головой и пробормотала:

— Забудь об этом, мама. Он уже был женат и является католиком. О следующей церковной свадьбе не может быть и речи. Твоя маленькая девочка будет вегетировать рядом с ним в грехе!

— ... и поэтому я верю… — без устали бормотала ее мать через дверь — ... что ребенок пойдет вам на пользу. Пожалуйста, перезвони мне, дорогая!

— Полностью с тобой согласна, мама, — заключила Ута, выходя из ванной — Насчет ребенка. Насчет перезвона — в меньшей степени...

Она села.

Ее возбуждение прошло, и ее груди снова стали мягкими. Они следовали закону гравитации…

Как бы мама отреагировала, если бы ее девочка забеременела без Божьего благословения?

Она завалила бы Уту звонками и письмами!

Об аборте, конечно, не могло быть и речи. Еще меньше, чем о ребенке, зачатом в грехе...

В конце концов, ее мать будет рассчитывать на Божье милосердие и примет маленького незапятнанного землянина.

Ута почувствовала головную боль, тихую и долбящую. Она начиналась от затылка и отдавала в левый висок. Через несколько часов эта боль распространится на всю левую сторону ее лица. Вскоре после этого начнется тошнота и рвота...

Ута страдала от мигреней с детства и знала врага. Ей нужно было действовать прямо сейчас, чтобы не мучиться несколько дней подряд.

Она вышла из ванны и закуталась. Пробралась на кухню. След, который она оставила, был сорок второго размера.

Почти уродство — ее эти ступни!

Она хранила в холодильнике почти все, что имело срок годности.

— Холод замедляет химические реакции, включая процесс старения всего сущего, — часто повторял профессор по химии во время ее четвертого семестра.

Взгляд Уты скользил по многочисленным маленьким и большим коробкам.

Она твердо верила в достижения фармацевтической промышленности.

В третьем тысячелетии никому не нужно страдать. Ни от боли, ни от депрессии. Ни от бессонницы, ни от тревоги!

«Имигран» находился в самом конце.

Ее последняя мигрень была два месяца назад.

Ута решила ей противопоставить сто миллиграммов…

Это было очень много, но Ута решительно приняла лекарство.

Боль потихоньку исчезала…

Захват врагом был успешно предотвращен!

В ванной Ута спустила воду. Вылила шампанское в раковину и вздохнула:

— Спасибо тебе, мама. За ген мигрени! — затем она достала свой крем «Фонтан молодости Доктора Баумгартен» и нанесла толстым слоем на лицо и все остальные части тела.

Ута хотела, чтобы к понедельнику у нее не было морщин.

Когда она заснула, буря стихла в ее сознании.

***

В субботу утром она проснулась посвежевшей. Чувствуя в себе достаточно сил, чтобы позвонить, Ута набрала номер своей матери.

Мама взяла трубку с первого же звонка. Похоже, она несла вахту рядом с телефоном.

— Благослови тебя Бог, — три бесящих слова в одной фразе — За то, что ты мне перезвонила. Я уже начала думать, что тебе нездоровится. У тебя все в порядке?

Ута послушно рассказала о работе и своих посещениях спортзала. Что она читает и какую музыку слушает…

Какая жалкая жизнь!

Упомянула бегло о своей поездке.

— Париж? — мать уловила запах палева, унюхала неискренность дочери — В середине квартала, вот так просто ты летишь в Париж?

— Нет, мама — Ута решила рассказать ей половину правды. — Я встречаюсь там кое с кем. Но, пожалуйста, не спрашивай меня. Пока нет ничего такого, что можно было бы тебе рассказать!

— Я рада за тебя! — мамин голос дрожал от волнения — Тебе давно пора подумать о детях!

— Да ну? — подумала Ута, переставляя телефон к левому уху.

Она начала освобождать посудомоечную машину. И сказала, чтобы спровоцировать маму:

— У меня еще есть время. В наши дни, с помощью медицины можно иметь детей до пятидесяти лет! — теперь дьявол сидел на ней верхом — Если я конечно хочу испортить свою фигуру. В противном случае, я могу взять суррогатную мать!