Соответственно, отца Игоря выпустили и восстановили на работе.

В 1947 году в Москве вышел указ Сталина: проживавшим на чужбине советским гражданам предоставлялась возможность вернуться на родину. В 1950 году из Шанхая вернулся дядя Игоря Давид (брат бабушки Иды). В Китае он женился на женщине дворянского происхождения Марье Николаевне Лукиной. Она была вдова капитана первого ранга Российского Императорского Тихоокеанского флота и жила с мужем перед революцией во Владивостоке. «Китайским» возвращенцам запрещалось жить в городах в центре страны, и их расселяли в Сибири, Казахстане, на Урале и пр. Дядя Давид как-то умудрился поселиться в небольшом абхазском городке Гуд ауты, возле Сухуми, где они с женой купили небольшой дом в пяти минутах ходьбы от пляжа. Каникулы тогда были большие – три месяца, и Игорь с мамой каждый год ездили поездом на два-три месяца отдыхать в Гуд ауты. После восьмого класса Игорь уже ездил один. Мама сажала его в плацкартный вагон прямого поезда, снабдив тогдашним стандартным продуктовым набором: жареной курицей, крутыми яйцами, сухой колбасой, салом, воблой и толикой денег, чтобы он покупал себе на станциях хлеб и вареную картошку. В Гудаутах Игоря встречал на станции дядя Давид в неизменном зеленом мундире, но в соломенной шляпе, отдаленно похожей на шляпу канотье. Он работал в Госстрахе, и мундир был следствием сталинского времени, когда униформу носили многие госслужащие: сотрудники банков, почтовые служащие и пр. Дядя Давид садился с Игорем в подрессоренную пролетку (это был его служебный транспорт), и рыжая лошадка не спеша везла экипаж домой, где Марья Николаевна начинала откармливать Игоря чахохбили и лобио. Она страдала глаукомой и почти ничего не видела, но ощипывала кур и готовила виртуозно на каменной печке, сложенной во дворе. Летом (а лето в Гудаутах было не менее полугода) дядя Давид сдавал свой дом отдыхающим, а сам с Марьей Николаевной жил в большом сарае из некрашеных струганых досок во дворе. У Игоря был отдельный отсек в этом сарае размером с вагонное купе. Бабушка Ида прозвала этот сарай «Белым домом» (который она таки видела во время жизни в США), и это название прижилось.

Надо сказать, что плавательных бассейнов тогда не было, речка в Челябинске была декоративная, а до бесчисленных уральских озер добраться было сложно. Поэтому Гуд ауты стали для профессора школой плавания. К восьмому классу он плавал преотлично и после девятого класса уже выступал в Тбилиси за сборную Абхазии на чемпионате Грузии по плаванию. Бюрократия тогда в грузинском спорте была минимальная, и никто не думал, что Гольд не совсем абхазская фамилия, тем более что в Грузии и Абхазии теоретически могли жить ашкеназские евреи (грузинские евреи, как правило, имели грузинские фамилии). Спасательной службы на пляжах тогда не было, и у ребят сложилась небольшая компания, развлекающаяся дальними заплывами. Ребята вкладывали в плавки спущенную камеру от футбольного мяча на экстренный случай, прикалывали булавки для устранения судороги и заплывали в море за пределы видимости берега – такой заплыв длился четыре-пять часов. В те времена трактаты о дружелюбии дельфинов по отношению к человеку еще не были опубликованы, и бывало очень страшно, когда черная туша проплывала под тобой буквально в одном-двух метрах, создавая вокруг тела турбулентность воды, и выпрыгивала из воды в нескольких метрах. Но что правда, то правда – нападений не наблюдалось. Компания «дальнего плаванья» просуществовала вплоть до студенческих лет Игоря. Среди членов этой команды была одна девушка из Ленинграда по имени Ира. Ира, как и другие пловцы, постепенно выросла и стала красивой девушкой с совершенно потрясающими длинными русыми волосами до колен. У них с Игорем была «сезонная» любовь – встречались они только летом, и душными абхазскими ночами в отдельном купе «Белого дома» Ира заворачивала Игоря в свои влажные волосы, пахнущие морем и свежей рыбой. Ее волосы до конца не просыхали неделями. Однажды, после четвертого курса, Игорь поехал в Ленинград к дяде Арнольду и навестил Иру. Она жила в самом историческом центре города – на Красной улице, в старинном доме. Они с мамой владели большой комнатой в огромной коммунальной квартире, где было штуки три общих кухонь и один большущий туалет. В этом туалете Игорь увидел развешенные на стенке стульчаки разных цветов и растерялся. Ира не предупредила его, какого цвета стульчак принадлежит их комнате, и пришлось брать первый попавшийся.