Мастер уселся у себя во дворе, безмерно удивленный всем тем, что произошло с ним в этот день. Вечером он как обычно лег спать, но утром его обнаружили в постели мертвым. Пораженный и растроганный письмом от самого султана Сулеймана, Хасан понял, что изготовил самый лучший свой меч для Великого падишаха, о чем он и не смел мечтать. Мастер осознал, что теперь просто не сможет создать меча лучше, чем тот, который он отдал повелителю. Так, неожиданно для себя мастер достиг предела. Как известно, все пути с вершины ведут вниз, но Хасан спускаться не захотел и тихо умер во сне, раздавленный собственным величием.

Кудасов замолчал, а затем негромко повторил:

– У всего в этом мире свой час… Так-то, Миша.

Синявский поднялся:

– Мне надо ехать. Ситуация более-менее понятна. По телефону ничего не обсуждаем. Жду твоего возвращения из Швейцарии.

Они снова обнялись, и Синявский вышел в гостиную, встреченный неизменно внимательным взглядом телохранителя.

Паркинг, расположенный под его домом, был почти пуст. Михаил не встретил никого из соседей – суббота, и жильцы как обычно разъехались по загородным домам, ресторанам и шоппинг-центрам. Он поднялся на лифте, с замиранием сердца подумав, что сейчас увидит Алину. Его всегда удивляло, как ей удается не выглядеть уставшей даже после длительных перелетов и тяжелых командировок. Алина провела неделю в Париже, но это была деловая поездка, насыщенная большим количеством сложных встреч. До их знакомства она проработала несколько лет финансовым аналитиком в иностранном банке, который ликвидировал свой российский офис после введения антироссийских санкций. Используя приобретенные опыт, репутацию и связи, девушка стала независимым консультантом по инвестициям. Как выяснилось, ее знания оказались чрезвычайно востребованными среди тех иностранных инвесторов, кто пока еще не потерял надежды заработать на российском рынке. График передвижений Алины был весьма напряженным – Лондон, Мюнхен, Париж, Женева, Рим, Брюссель, Прага. Причем, в каждом городе у нее было минимум по две, а иногда и по три встречи в день. Стоя у двери, Синявский подумал:

– Наверняка, как всегда, Алина будет бодряком!

Короткие переливы дверного звонка, и вот она – любимая, с еще влажными после душа волосами, в красном кимоно, расшитом драконами, – открывает ему дверь! Михаил обнял девушку, которая нежно прижалась к нему.

– Как же я рад тебя видеть!

– И я!

Она, улыбаясь, спросила:

– Голодный?

– Еще какой! Поехали, пообедаем в городе!

Вместо ответа она мягко привлекла его к себе, и Михаил, почувствовав под шелком кимоно ее обнаженное тело, забыл обо всем.

Позже, когда Алина лежала у Синявского на плече, он, вдыхая аромат ее волос, спросил:

– Может быть, все-таки выберемся куда-нибудь? А то я у дяди только слегка перекусил и сразу поехал в Москву.

Алина приподняла голову и с притворной обидой произнесла:

– Что же это вы, Михаил, не пообедали у своего дядюшки-параноика? Неужели паспорт забыли, и вас не допустили к трапезе?

Михаил рассмеялся:

– Вот ты злюка! Я же объяснял тебе, как там все сложно. А ты издеваешься…

Алина улыбнулась и ответила, обняв его за шею:

– Я перепугалась, сразу какие-то ужасные вещи в голову полезли… а, если серьезно, то мне кажется, что пока я рядом с тобой, то ничего плохого не может произойти.

Синявский опять рассмеялся:

– Вот так начинается разговор о свадьбе?

Алина обиженно взглянула на него и ответила коротко:

– Дурак ты, Мишка!

Она попыталась встать, но он прижал ее к себе и начал целовать. Девушка шутливо сопротивлялась, пряча лицо от его губ, но быстро сдалась. Увидев, что опасный момент миновал, Синявский откинулся на подушку, а Алина, снова устроившись у него на плече, спросила: