Наш маленький цирковой коллектив в этот день покидал провинциальный городок, и неожиданный уход клоуна доставил коллегам «массу неудобств». Родственников у артиста не было, по крайней мере, он о них ничего не рассказывал. Родился он вдалеке от этого захолустного местечка, и хоронить его тоже было негде. Руководство отказалось отдавать на погребальные услуги выручку от представления, а потому артисты собирали средства с миру по нитке, кто сколько сможет. Единственной заслугой начальников шапито стал договор с каким-то ритуальным агентством о месте для захоронения несчастного. Это было заброшенное старое кладбище, где хоронили бомжей, преступников и лиц неопознанных. Погребение я взял на себя: у меня оставались средства для закупки реквизита на будущие представления, и они все ушли на оплату похоронных услуг.

Как разноцветный гигантский воздушный шар, спустил свои парусиновые крылья недавно обретенный мною и потерянный цирк-шапито, а на том самом месте, где еще вчера раздавался смех детей, остался пустырь. И я – с охапкой собственных афиш, напечатанных этой ночью и случайно забытых руководством цирковой программы. Я значился там главным номером, и по иронии судьбы «Смеющиеся шарики счастья» уехали гастролировать в другой город без ведущего артиста. И, как меня ни уговаривали, что, мол, старому клоуну уже все равно, я остался с ним, пообещав быстро уладить все дела и вернуться. Мне не хотелось, чтобы человек, который был так любим многими, а главное – мной, покинул этот мир, как старая дворовая собака. Я вспомнил, что клоун, будто наполненный предчувствием смерти, рассказывал мне, как видит свою прощальную церемонию: бравурно звучит оркестр, исполняя узнаваемую цирковую мелодию, с которой он выходил на арену, а вокруг звучат аплодисменты…

Я выполнил эту просьбу, наняв захудалый похоронный оркестр. Мне долго пришлось им объяснять, как будем провожать моего друга и кумира. Я также заказал умершему красивый клоунский костюм из той самой волшебной ткани, которая у меня оставалась про запас. И решил, что жители этого городка должны надолго запомнить прощание с великим клоуном. При мне было как минимум пятьдесят оставшихся от представления воздушных шаров, которые я нес сам, привязал к рукам оркестрантов и раздавал ошалевшим прохожим, восклицая: «Умер самый великий на земле клоун, он просил, чтобы вы улыбались!» Многие прохожие брали приготовленные для моего нового представления «смеющиеся» шарики и не расходились, а следовали за мной, постепенно выстраиваясь в единую процессию. Так мы прошли несколько кварталов и добрались до этого чудовищного кладбища, где, окруженные толпой ротозеев, завершили церемониал. Я остался один на один с моим клоуном. Да, и еще белая голубка, которая прилетела к деревянному кресту и села на него. В кармане куртки у меня лежал диктофон, на который, по просьбе моего друга, я записал его смех. Он мечтал, чтобы я включил его голос в свой цирковой номер:

– Это образ вселенской радости, мне видится, как смеется вся наша земля, и я очень хочу быть этой частью, – говорил он мне тогда.

Я решил послушать его голос вновь, мне безумно не хватало старика, и я никак не мог представить, как теперь буду обходиться без него. Я нажал на кнопку диктофона и услышал знакомый анекдот, рассказанный старым другом. После своего же рассказа он так заразительно смеялся, что я невольно начал улыбаться. Я повторял эту запись снова и снова, и мне казалось, что старик где-то рядом, и что он обязательно вернется. И что у меня в руках – доказательство его бессмертного существования. Доказательство, которое будет всегда со мной.